Все - в твоей фантазии.| Демиург мира Тотошек.
Брат мой, брат...
Строфа 7Строфа 7. Пассаж "Грех" (Грех наш нас повенчает, ты и я падаем в бездну, грех наш нас повенчает, Бог нас простит…)
Трион был полон решимости – и через три дня, когда Дариэля, как почетного гостя Сартара, пригласили на королевскую охоту, а Сирин отправился с Норреном в качестве охранника, пошел к брату.
— Смелости-то хватит признаться? – подколол его Оллеро, тайком радуясь за друга – Трион словно ожил после того, как узнал правду.
— Хватит, — усмехнулся кронпринц. – Теперь – хватит.
Покои Торрена были не заперты. Трион постучал и тут же приоткрыл дверь, заглядывая внутрь.
— Тор, можно к тебе?
— Трион? – полирующий клинки Торрен отложил оружие. Выглядел он удивленным и растерянным, если не сказать – испуганным. Кронпринц запоздало вспомнил, что они даже не разговаривали после той ссоры в коридоре, и мысленно дал себе подзатыльник.
— Извини, что поздно, — Трион прикрыл дверь, незаметно навесив на нее защитное заклинание. – Я хотел извиниться.
— Извиниться? – переспросил Тор.
— За то, что ударил тебя, — Трион подошел к кровати брата и присел рядом на корточки. – Прости, я не хотел. Не знаю, что на меня нашло.
С каждым словом глаза Торрена округлялись все больше. Трион, его старший брат, гордый, заносчивый и самоуверенный, холодный и неприступный, извиняется? И перед кем – перед ним?!
Но взгляд Триона – виноватый, раскаивающийся, просящий, — говорил сам за себя. Тор почувствовал, как кровь приливает к щекам.
— Н-ну что ты… я понимаю… ты был зол, а я… я сунулся под горячую руку, — он отвернулся. – Н-не нужно так…
— Нужно. Я был неправ, — Трион сжал его ладонь, и Тору показалось, что по его телу пустили электрический ток. – Прости меня.
Торрен закусил губу – он боялся, что если посмотрит на брата, то не выдержит и бросится его целовать.
— Ты простишь меня?
Младший тряхнул головой, кивая.
Трион вздохнул.
— И еще одно, Торрен, — он взял лицо брата в свои руки, заставив его поднять голову. – Я знаю.
Тор непонимающе моргнул.
— Что знаешь?
— Все.
Слова эти можно было растолковать как угодно, но Торрен посмотрел в глаза брата – и сразу понял, что Трион имел в виду.
У младшего принца перехватило дыхание. Он побледнел как полотно и покачнулся, торопливо упершись ладонями в кровать, чтобы не упасть. Сердце его колотилось так, что груди было больно.
— Ты… знаешь? – сдавленно произнес он.
Трион кивнул.
— Знаю. И про то, что ты спишь с Дариэлем…
Тор отвел глаза.
— И что ты спишь с Сирином…
Младший опустил голову, закрывая лицо волосами.
— И что они всего лишь заменяют тебе меня.
Торрен резко вздрогнул – видимо, он не подумал, что брату в числе прочего известна его самая страшная тайна, — а потом сжался весь, закусывая губу и сдерживая всхлип, задрожал, вцепился пальцами в покрывало.
— Знаешь…
— Да. Я видел вас. Видел, как ты отдавался Сирину и Дариэлю. И слышал, как ты произносил мое имя.
Торрен коротко застонал и закрыл лицо руками.
— П-прости… — вдруг выдавил он.
— Тор…
— Прости меня! – Торрен рванулся к брату, обнял его за шею и быстро-быстро заговорил, не давая ему вставить и слова: — Я… я знаю, что это неправильно, что это странно, противоестественно, запретно, непростительно… Но я ничего не могу с собой поделать! Я влюбился в тебя, в своего старшего брата… О боги, если бы ты знал, как я тебя люблю! Прости, прости меня, брат… Я не знаю, что делать… Прости меня… — он всхлипнул и замолчал, уткнувшись в плечо старшего.
Трион даже не знал, чего ему хочется больше – рассмеяться от радости или заплакать от счастья. Он погладил младшего по голове.
— Тор, успокойся. Все хорошо. Я…
— Хорошо? – Торрен резко отстранился. – Что здесь может быть хорошего? Я влюбился в родного брата! Как… как такое вообще возможно?! Я ведь…
— Тор, — Трион коснулся пальцами губ младшего, заставляя его оборвать речь. Торрен мгновенно замер. Щеки его вспыхнули – не иначе как от нежного прикосновения. – Я же сказал, все хорошо. Я…
В глазах Торрена промелькнул страх, смешанный с недоумением и ожиданием.
— Я тоже люблю тебя.
Локоть Триона касался груди Тора, и кронпринц почувствовал, как бешено заколотилось сердце его младшего.
— Любишь… как… брата?
Трион качнул головой.
— Не знаю, уместно ли приписывать это чувство к тому, что я испытываю. Тор, я люблю тебя… как возлюбленного. Но при этом я не перестаю видеть в тебе брата. Очевидно, — он улыбнулся, — я тоже влюбился в своего родного брата.
Глаза Тора широко распахнулись.
— Нет… — он вдруг рванулся назад. – Нет… нет, нет, нет, нет, нет! Ты врешь! Ты врешь!
— Тор… — удивленный Трион, сев на кровать, обнял сопротивляющегося братишку, прижал к себе. – Что с тобой?
— Нет! Ты не можешь меня любить! Я… я же знаю, ты меня ненавидишь! – Торрен яростно трепыхался в его руках.
— Тор, что за глупости ты говоришь…
— Я же не нужен тебе! Что это – жалость? Желание поразвлечься? Жестокая шутка? Пусти! Пусти же! Я тебе не верю! – со слезами кричал Тор, не оставляя попыток освободиться.
— Тор. – Трион стиснул младшего так, чтобы тот не смог даже дернуться, и прижался губами к его виску. – Я люблю тебя. Да'аррт.
Торрен задохнулся.
Да'аррт. Да видят Хранители Истины.
Трион… Брат поклялся ему в любви.
— Трион… — Тор вцепился в рукава его куртки. – Трион… брат…
Не верить было нельзя.
Сколько они сидели вот так, обнявшись, молча, неподвижно, никто из них не смог бы сказать. Трион шевельнулся первым. Слегка отстранившись, он положил ладони на щеки брата и наклонился…
— Нет! – Торрен шарахнулся от него. – Нет!
Трион изумленно посмотрел на брата.
— Торрен, ты что? Я же не укусить тебя хотел…
«Хотя было бы неплохо», — тут же мелькнула в голове ехидная мысль.
— Нет, Трион, — младший обхватил себя за плечи, опустил голову. – Ты же знаешь… Нельзя. Нам нельзя этого делать.
— Почему? – кронпринц пододвинулся к нему.
— Ты сам прекрасно знаешь! – почти отчаянно ответил Тор. – Мы братья!
Трион вздохнул, схватил младшего за плечи, разворачивая к себе, взял его лицо в ладони.
— Торрен, я думал о том же самом каждый божий день все те два года, что сходил по тебе с ума. Но знаешь, что меня останавливало?
Тор удивленно воззрился на него.
— То, что ты скажешь, что любишь меня как брата, и потому не ответишь на мои чувства. Но я узнал – узнал, что ты любишь меня, желаешь меня, ищешь моей любви, — и теперь меня ничто не останавливает.
Он приблизил свое лицо к лицу брата. Тор, как зачарованный, почти что с ужасом следил за ним. Он знал, разумом понимал, что это неправильно, что они должны остановиться… но был не в силах даже шевельнуться.
Трион коснулся его губ. Медленно, нежно-нежно, трепетно, благоговейно, словно какой-нибудь святыни. Поймал вырывающееся изо рта горячее дыхание, скользнул по губам кончиком языка, словно пробуя их на вкус.
— Три… он…
Губы его были как лепестки лилий – такие же нежные, мягкие, душистые, к которым даже прикасаться страшно – ведь сомнешь, испортишь, опорочишь эту дивную, хрупкую, чарующую красоту. И Трион целовал их, жадно, чувственно, припадая к ним, как умирающий от жажды человек припадает к кувшину с водой, мягко покусывая их и прихватывая своими губами, проникая в рот братишки языком, водя им по внутренним сторонам щек, по зубам и деснам, дразня и щекоча язык Тора и сплетаясь с ним. Младший чуть слышно стонал, наслаждаясь поцелуем, и отталкивать брата даже не думал.
Трион, дождавшись, когда братишка совершенно разомлеет, медленно провел рукой по его шее, скользнул по груди, по животу, ниже, ниже, и накрыл ладонью бугор на его штанах. Тор вздрогнул всем телом и дико покраснел.
— Трион, нет… — невнятно шептал Торрен в коротких перерывах между поцелуями. – Нет… ты что… нельзя…
Старший дроу, не слушая брата, продолжал целовать его, лаская сквозь брюки, а потом начал не спеша расстегивать ремень.
— Трион, нет…
Тор попытался оттолкнуть его, но не смог – разморенный нежными прикосновениями, сжимаемый крепкой рукой брата… и на самом деле вовсе не желающий останавливаться.
Кронпринц уложил младшего на кровать, опустился ниже и, стянув с него штаны, осторожно обхватил губами напряженную плоть брата. Торрен громко охнул, закусывая руку.
— Трион, ты ч-что… рехнулся?..
Старший дроу лизнул несколько раз головку, прошелся языком по всей длине члена, а потом взял его в рот полностью. Тор задохнулся.
— Н-нет, Трион… — короткий всхлип. – Нельзя… т-ты же знаешь, что нель… зя… Трион…
Кронпринц, не слушая брата, начал ласкать его ртом, медленно, чувственно, оттягивая удовольствие. Он хотел, чтобы Тор – хотя бы на время – забыл обо всех этих «нельзя», обо всех запрещениях, правилах и предубеждениях. Они уже перешли грань запрета – так стоит ли останавливаться теперь?
— Трион, прекра… ти… нет… ты же… сам знаешь… нельзя… мы не должны… Три… он…
Старший его даже не слушал.
— Трион…
Кронпринц быстро довел брата до оргазма, и Торрен протяжно застонал, изливаясь в рот брата тягучей горячей спермой, которую тот с готовностью проглотил всю до капли. Тор охнул, жадно втягивая в себя воздух и восстанавливая дыхание. Глаза его были широко раскрыты – кажется, он все еще не мог поверить, что старший брат только что сделал ему минет.
— Трион… что же… ты делаешь?..
Кронпринц облизнул губы, собирая с них остатки семени, и низко склонился над братом, приблизив свое лицо к его лицу.
— Нет… — короткое слово обожгло губы Триона как раскаленный камень. – Нет…
«Да».
Трион снова поцеловал его. Сначала – едва коснувшись верхней губой рта Тора, потом – еще раз, чуть сильнее, и еще раз, еще, еще и, наконец, впился в его губы, жадно, торопливо, но нежно, заставляя брата шире открывать рот и лаская его языком.
— Н-не… т… Три… он…
Торрен все еще сопротивлялся – слабо, одними словами да почти неощутимыми от-талкиваниями. Он уже сдался – но сам в это не верил и не хотел верить.
Трион наконец отстранился – губы принцев соединила тонкая ниточка слюны. Старший дроу снова наклонился, провел языком по рту брата, собирая влагу, и потянулся за очередным поцелуем.
— Трион, так нельзя! – Тор, собрав все свое самообладание, сумел отпихнуть брата. Трион остановился и серьезно, пристально, тяжело посмотрел на своего младшего.
— Нельзя?
— Нельзя! Ты сам это знаешь! – Торрен тряхнул головой. Длинные пряди челки упали на лицо, скрыв глаза. – Нам… мы не должны так делать…
— Почему?
— Ты… ты еще спрашиваешь?! Я же уже говорил! Мы братья! – Тор всхлипнул. – И если… если кто-нибудь узнает…
— Меня это больше не волнует.
Торрен резко поднял голову, бросая на брата изумленный взгляд.
— Что?!
— Меня это больше не волнует, — спокойно повторил Трион, снова беря его за подбородок. – Мне плевать на то, что подумают другие, если узнают, мне плевать на мнение отца, мамы, двора, света, светлых эльфов… Всех. Да, это неправильно. Да, это запретно. Да, это немыслимо. Но я влюбился в своего младшего брата – и я не желаю больше подавлять эту любовь.
Трион взял Тора за плечи, прижимая его к постели, и потянулся губами к шее.
— Нет, Трион… ты что… ты же не собираешься… Нет! – младший панически задергался в руках брата. – Трион, опомнись!
— Что я и сделал наконец.
— Нет… Трион, ты же сам… ты сам знаешь – так нельзя! Это непра…
Трион решительно закрыл младшему рот поцелуем.
— Три… ммф…
— Почему ты так сопротивляешься? – Трион пощекотал губами нежную кожу за ухом брата. – Ты же так хочешь меня… Не меньше, чем я тебя. Почему?
— Разве не очевидно?! Трион, мы же… — Тор всхлипнул. – Это не… это невозможно! Мало того, что мы оба мужчины…
— Плевать.
— Мы же родные братья, демоны тебя побери! Так нельзя!
Кронпринц прервал его очередным поцелуем.
— Больше не произноси это слово. Нет никаких «нельзя», Торрен. Больше нет.
Тор изумленно вытаращился на брата. Минута прошла в яростной борьбе между желанием и разумом – и первое наконец победило.
— О боги… — выдохнул Торрен, обвивая руками шею Триона и прижимаясь к нему всем телом. – Будь что будет. Я хочу тебя неимоверно. Я люблю тебя. Пускай ты и мой брат… Пускай нас осудят… Пускай это грех…
— Этот грех мы разделим на двоих, — пообещал Трион, целуя его. – Он наш. И только наш.
Тор, дрожа, прижался к нему.
— Чего ты боишься? Гнева богов? Их кары? Вряд ли богам есть дело до подобного, а кроме них, никто не узнает. Сейчас, во всяком случае. А потом… какая разница, что будет потом?
Торрен сжал губы – и закрыл глаза. То было согласие – на грех.
— Это… между прочим… кровосмешение… — пропыхтел Торрен, пока брат стаскивал с него куртку и рубашку. Трион фыркнул.
— Об этом я тоже думал все те два года, что скрывал свою любовь. Да, кровосмешение. Ну и что с того?
Тор густо покраснел.
— Извращенец.
— Возможно, — не стал спорить Трион.
Он едва сдерживался, чтобы не наброситься на братишку и не взять его прямо так, без подготовки. О боги, как же он этого ждал! Сколько ночей он мечтал об этом, сколько слез пролил, думая, что это неосуществимо, сколько страданий пережил, мучаясь страстным желанием!
И вот – оно становится реальностью.
Торрен, судя по всему, думал о том же самом.
Трион исцеловал и изласкал все тело братишки, каждую его родинку, каждый шрамик, каждую впадинку, каждый изгиб, каждый засос, оставленный чужими губами и еще не исчезнувший до конца, словно стремясь запомнить его до мельчайших деталей. Торрен глубоко дышал, выгибаясь под ласками брата и чуть слышно постанывая.
— Нравится? – Трион легонько прикусил кожу на груди младшего. – Я лучше, чем Сирин и Дариэль?
— Д-дурак, — выдавил покрасневший Тор. – К-какая разница, кто лучше… Я хочу, чтобы это был ты…
Трион улыбнулся.
— Я рад, малыш, — он присосался губами к его шее. – Ты не представляешь, как я счастлив.
— Не называй меня так! – Торрен еще пуще залился краской.
— А что? Мне нравится.
— А мне нет!
— Да-да, учту, — отозвался Трион, выцеловывая его живот.
С досадой кронпринц подумал, что совсем забыл про смазку. Еще бы, куда ему, окрыленному любовью, было думать о таких заземленных мелочах! А стоило бы – Торрену будет больно без нее. К счастью, рядом на столе стояла бутыль с маслом для ламп. Увидев, что брат тянется к ней, Тор начал стремительно бледнеть.
— Трион…
— Желаешь остановиться? – улыбнулся Трион, выливая масло на пальцы.
— Нет, я… я просто… но как же… — пробормотал Торрен. Трион прямо видел в его глазах осточертевшую уже им обоим фразу «Но мы же братья!»
— Не бойся, мой хороший, — Трион поцеловал его в губы. – Доверься мне. Все будет хорошо.
Тор поколебался с полминуты, а потом, закусив губу, кивнул.
Трион осторожно протолкнул в брата пальцы, медленно растягивая его, и тут же услышал судорожный вздох и почувствовал, как руки младшего стискивают его плечи.
— Расслабься, мой хороший.
— Н-не могу…
— Почему? Ладно бы в первый раз… С Сирином и Дариэлем ты тоже был так напря-жен?
— Т-так то… ах!.. Сирин и Дариэль… а сейчас… ммм… сейчас – ты…
Трион только усмехнулся, вытаскивая пальцы. Смазав себя, он низко навис над младшим, тяжело дышащим и слегка дрожащим в ожидании.
— Я вхожу, Тор.
Младший слабо кивнул, сжимая его шею.
Трион двинул бедрами – и Торрен вскрикнул, выгибаясь, широко распахивая глаза, хватая ртом воздух.
— Т… Трион…
— Да, — шепнул кронпринц, прижимая его к кровати. – Теперь ты можешь смело произносить мое имя. Потому что это – я.
— Ты… Трион… — выдохнул Тор.
Все, что было потом, запечатлелось в памяти обоих бессвязными отрывками, криками и стонами, шорохом простыней, скрипом кровати, нежными касаниями и горячими поцелуями, наслаждением, слитым с болью, и непрерывно повторяющимся хриплым:
— Трион, Трион, Трион… брат… Трион… Трион, Трион…
Кронпринц излился в брата, не сдержав сдавленного стона удовольствия, и упал рядом, тут же привлекая к себе Тора. Счастье, осознание только что исполнившегося желания – самого старого, самого сильного, самого запретного и самого дорогого, — медленно накрывало их обоих.
«О боги, неужели наконец-то…»
«Наконец-то он стал моим…»
— Я люблю тебя, — прошептал Трион на ухо брату. – Больше жизни.
Торрен всхлипнул, утыкаясь в его плечо.
Трион гладил по голове рыдающего в подушку Торрена. Тот плакал не от боли, которая была не такой уж сильной, не от радости, что его давнее и самое сильное желание осуществилось – он плакал от осознания только что совершенного греха. Трион знал, о чем он сейчас думает, так четко, словно видел его мысли.
«О боги… С братом… Я сделал это с родным братом…»
Трион молчал и лишь медленно водил ладонью спине младшего, скользил пальцами по его волосам, утешая – хотя он знал, что сейчас утешать Тора, погруженного в свои тягостные мысли, бесполезно. Он чувствовал, почти физически ощущал, как внутри Торрена что-то с огромным трудом ломается, рушится, переворачивается – то тяжело, болезненно, с огромным трудом сдавались с детства заложенные в нем стереотипы и убеждения, терзая Тора своими осколками и задавливая тяжестью своих обломков.
«С братом… Я занимался любовью с собственным братом…»
Трион наклонился, отведя волосы брата, коснулся губами его шеи. «О боги, ну почему я не приношу ему ничего, кроме слез и страданий?»
«С собственным братом…»
«Даже когда хочу лучшего…»
— Трион… — глухо произнес Торрен. – Что же теперь будет?
Старший принц невесело улыбнулся.
— А что будет? Ничего.
— Но… если кто-нибудь узнает…
— Значит, так тому и быть.
— Да ты… Трион, ты хоть представляешь, что тогда будет? Отец же нас убьет!
— Убьет – останется без наследника, — резонно заметил Трион.
— Дурак!
Кронпринц усмехнулся и снова зарылся лицом в волосы брата.
«Не бойся, братишка. Если узнают – я скажу, что изнасиловал тебя, затащил в постель против воли… что я давно хотел тебя, давно мучился извращенным желанием заняться любовью с младшим братом, давно изнывал от этой пагубной страсти – и однажды не выдержал. Что ты сопротивлялся, плакал, умолял меня не делать этого, но я тебя не слушал. Что я угрожал тебе, приказывая никому не рассказывать, обещая наказать, и ты не смел меня ослушаться из страха».
— Так нельзя, Трион, — тихо сказал Тор осевшим голосом. – Мы не можем быть вме-сте…
«Кровосмешение… Табу… Наказание…»
— Я же сказал тебе больше не произносить этого слова, — Трион резко перевернул брата на спину, навис над ним, любуясь широко раскрытыми изумрудными глазами. – Никаких «нельзя». Никаких «не можем». Никаких «не должно». Больше нет запретов, Торрен. Мы переступили грань. Причем не сегодня – мы сделали это, когда полюбили, и тогда уже обрекли себя. Сегодня мы лишь стерли эту уже ненужную грань, не оставив от нее и следа.
«Инцест… С родным братом… Кара…»
Торрен слабо улыбнулся.
«Грех…»
— Значит, — он обвил руками шею брата, — мы обреченные?
— Да, — согласился Трион, касаясь его губ. – Мы – обреченные. Если узнают – от нас отвернутся все, — кронпринц внезапно загорелся азартом и начал откровенно дурачиться, — нас изгонят, нас отметят клеймом грешников, нас будут презирать и ненавидеть… Но я все равно будут с тобой. Всегда. Я никогда тебя не оставлю.
Трион от души развлекался, рисуя перед братом эти глупые романтические картины, которые можно было найти в любом второсортном женском романе. Трудно было сказать, верил Торрен болтовне брата или нет, но глаза его горели точно таким же задорным огнем.
И он знал, что последние слова Триона были правдой.
— Только попробуй потом отказаться от этих слов! – сверкнул глазами Тор.
Старший засмеялся.
— Я от своих слов никогда не отказываюсь, ты же знаешь.
Торрен что-то неразборчиво пробурчал, потираясь носом о плечо брата.
— Давай спать, — Трион чмокнул его в щеку. – Устал, наверно?
Он прижал братишку к себе, крепко-крепко, явно намереваясь не выпускать его из объятий всю ночь. Тор довольно засопел, как можно уютнее устраиваясь в сильных, таких надежных и теплых руках брата.
Впервые за долгое время оба заснули счастливыми.
Строфа 7Строфа 7. Пассаж "Грех" (Грех наш нас повенчает, ты и я падаем в бездну, грех наш нас повенчает, Бог нас простит…)
Трион был полон решимости – и через три дня, когда Дариэля, как почетного гостя Сартара, пригласили на королевскую охоту, а Сирин отправился с Норреном в качестве охранника, пошел к брату.
— Смелости-то хватит признаться? – подколол его Оллеро, тайком радуясь за друга – Трион словно ожил после того, как узнал правду.
— Хватит, — усмехнулся кронпринц. – Теперь – хватит.
Покои Торрена были не заперты. Трион постучал и тут же приоткрыл дверь, заглядывая внутрь.
— Тор, можно к тебе?
— Трион? – полирующий клинки Торрен отложил оружие. Выглядел он удивленным и растерянным, если не сказать – испуганным. Кронпринц запоздало вспомнил, что они даже не разговаривали после той ссоры в коридоре, и мысленно дал себе подзатыльник.
— Извини, что поздно, — Трион прикрыл дверь, незаметно навесив на нее защитное заклинание. – Я хотел извиниться.
— Извиниться? – переспросил Тор.
— За то, что ударил тебя, — Трион подошел к кровати брата и присел рядом на корточки. – Прости, я не хотел. Не знаю, что на меня нашло.
С каждым словом глаза Торрена округлялись все больше. Трион, его старший брат, гордый, заносчивый и самоуверенный, холодный и неприступный, извиняется? И перед кем – перед ним?!
Но взгляд Триона – виноватый, раскаивающийся, просящий, — говорил сам за себя. Тор почувствовал, как кровь приливает к щекам.
— Н-ну что ты… я понимаю… ты был зол, а я… я сунулся под горячую руку, — он отвернулся. – Н-не нужно так…
— Нужно. Я был неправ, — Трион сжал его ладонь, и Тору показалось, что по его телу пустили электрический ток. – Прости меня.
Торрен закусил губу – он боялся, что если посмотрит на брата, то не выдержит и бросится его целовать.
— Ты простишь меня?
Младший тряхнул головой, кивая.
Трион вздохнул.
— И еще одно, Торрен, — он взял лицо брата в свои руки, заставив его поднять голову. – Я знаю.
Тор непонимающе моргнул.
— Что знаешь?
— Все.
Слова эти можно было растолковать как угодно, но Торрен посмотрел в глаза брата – и сразу понял, что Трион имел в виду.
У младшего принца перехватило дыхание. Он побледнел как полотно и покачнулся, торопливо упершись ладонями в кровать, чтобы не упасть. Сердце его колотилось так, что груди было больно.
— Ты… знаешь? – сдавленно произнес он.
Трион кивнул.
— Знаю. И про то, что ты спишь с Дариэлем…
Тор отвел глаза.
— И что ты спишь с Сирином…
Младший опустил голову, закрывая лицо волосами.
— И что они всего лишь заменяют тебе меня.
Торрен резко вздрогнул – видимо, он не подумал, что брату в числе прочего известна его самая страшная тайна, — а потом сжался весь, закусывая губу и сдерживая всхлип, задрожал, вцепился пальцами в покрывало.
— Знаешь…
— Да. Я видел вас. Видел, как ты отдавался Сирину и Дариэлю. И слышал, как ты произносил мое имя.
Торрен коротко застонал и закрыл лицо руками.
— П-прости… — вдруг выдавил он.
— Тор…
— Прости меня! – Торрен рванулся к брату, обнял его за шею и быстро-быстро заговорил, не давая ему вставить и слова: — Я… я знаю, что это неправильно, что это странно, противоестественно, запретно, непростительно… Но я ничего не могу с собой поделать! Я влюбился в тебя, в своего старшего брата… О боги, если бы ты знал, как я тебя люблю! Прости, прости меня, брат… Я не знаю, что делать… Прости меня… — он всхлипнул и замолчал, уткнувшись в плечо старшего.
Трион даже не знал, чего ему хочется больше – рассмеяться от радости или заплакать от счастья. Он погладил младшего по голове.
— Тор, успокойся. Все хорошо. Я…
— Хорошо? – Торрен резко отстранился. – Что здесь может быть хорошего? Я влюбился в родного брата! Как… как такое вообще возможно?! Я ведь…
— Тор, — Трион коснулся пальцами губ младшего, заставляя его оборвать речь. Торрен мгновенно замер. Щеки его вспыхнули – не иначе как от нежного прикосновения. – Я же сказал, все хорошо. Я…
В глазах Торрена промелькнул страх, смешанный с недоумением и ожиданием.
— Я тоже люблю тебя.
Локоть Триона касался груди Тора, и кронпринц почувствовал, как бешено заколотилось сердце его младшего.
— Любишь… как… брата?
Трион качнул головой.
— Не знаю, уместно ли приписывать это чувство к тому, что я испытываю. Тор, я люблю тебя… как возлюбленного. Но при этом я не перестаю видеть в тебе брата. Очевидно, — он улыбнулся, — я тоже влюбился в своего родного брата.
Глаза Тора широко распахнулись.
— Нет… — он вдруг рванулся назад. – Нет… нет, нет, нет, нет, нет! Ты врешь! Ты врешь!
— Тор… — удивленный Трион, сев на кровать, обнял сопротивляющегося братишку, прижал к себе. – Что с тобой?
— Нет! Ты не можешь меня любить! Я… я же знаю, ты меня ненавидишь! – Торрен яростно трепыхался в его руках.
— Тор, что за глупости ты говоришь…
— Я же не нужен тебе! Что это – жалость? Желание поразвлечься? Жестокая шутка? Пусти! Пусти же! Я тебе не верю! – со слезами кричал Тор, не оставляя попыток освободиться.
— Тор. – Трион стиснул младшего так, чтобы тот не смог даже дернуться, и прижался губами к его виску. – Я люблю тебя. Да'аррт.
Торрен задохнулся.
Да'аррт. Да видят Хранители Истины.
Трион… Брат поклялся ему в любви.
— Трион… — Тор вцепился в рукава его куртки. – Трион… брат…
Не верить было нельзя.
Сколько они сидели вот так, обнявшись, молча, неподвижно, никто из них не смог бы сказать. Трион шевельнулся первым. Слегка отстранившись, он положил ладони на щеки брата и наклонился…
— Нет! – Торрен шарахнулся от него. – Нет!
Трион изумленно посмотрел на брата.
— Торрен, ты что? Я же не укусить тебя хотел…
«Хотя было бы неплохо», — тут же мелькнула в голове ехидная мысль.
— Нет, Трион, — младший обхватил себя за плечи, опустил голову. – Ты же знаешь… Нельзя. Нам нельзя этого делать.
— Почему? – кронпринц пододвинулся к нему.
— Ты сам прекрасно знаешь! – почти отчаянно ответил Тор. – Мы братья!
Трион вздохнул, схватил младшего за плечи, разворачивая к себе, взял его лицо в ладони.
— Торрен, я думал о том же самом каждый божий день все те два года, что сходил по тебе с ума. Но знаешь, что меня останавливало?
Тор удивленно воззрился на него.
— То, что ты скажешь, что любишь меня как брата, и потому не ответишь на мои чувства. Но я узнал – узнал, что ты любишь меня, желаешь меня, ищешь моей любви, — и теперь меня ничто не останавливает.
Он приблизил свое лицо к лицу брата. Тор, как зачарованный, почти что с ужасом следил за ним. Он знал, разумом понимал, что это неправильно, что они должны остановиться… но был не в силах даже шевельнуться.
Трион коснулся его губ. Медленно, нежно-нежно, трепетно, благоговейно, словно какой-нибудь святыни. Поймал вырывающееся изо рта горячее дыхание, скользнул по губам кончиком языка, словно пробуя их на вкус.
— Три… он…
Губы его были как лепестки лилий – такие же нежные, мягкие, душистые, к которым даже прикасаться страшно – ведь сомнешь, испортишь, опорочишь эту дивную, хрупкую, чарующую красоту. И Трион целовал их, жадно, чувственно, припадая к ним, как умирающий от жажды человек припадает к кувшину с водой, мягко покусывая их и прихватывая своими губами, проникая в рот братишки языком, водя им по внутренним сторонам щек, по зубам и деснам, дразня и щекоча язык Тора и сплетаясь с ним. Младший чуть слышно стонал, наслаждаясь поцелуем, и отталкивать брата даже не думал.
Трион, дождавшись, когда братишка совершенно разомлеет, медленно провел рукой по его шее, скользнул по груди, по животу, ниже, ниже, и накрыл ладонью бугор на его штанах. Тор вздрогнул всем телом и дико покраснел.
— Трион, нет… — невнятно шептал Торрен в коротких перерывах между поцелуями. – Нет… ты что… нельзя…
Старший дроу, не слушая брата, продолжал целовать его, лаская сквозь брюки, а потом начал не спеша расстегивать ремень.
— Трион, нет…
Тор попытался оттолкнуть его, но не смог – разморенный нежными прикосновениями, сжимаемый крепкой рукой брата… и на самом деле вовсе не желающий останавливаться.
Кронпринц уложил младшего на кровать, опустился ниже и, стянув с него штаны, осторожно обхватил губами напряженную плоть брата. Торрен громко охнул, закусывая руку.
— Трион, ты ч-что… рехнулся?..
Старший дроу лизнул несколько раз головку, прошелся языком по всей длине члена, а потом взял его в рот полностью. Тор задохнулся.
— Н-нет, Трион… — короткий всхлип. – Нельзя… т-ты же знаешь, что нель… зя… Трион…
Кронпринц, не слушая брата, начал ласкать его ртом, медленно, чувственно, оттягивая удовольствие. Он хотел, чтобы Тор – хотя бы на время – забыл обо всех этих «нельзя», обо всех запрещениях, правилах и предубеждениях. Они уже перешли грань запрета – так стоит ли останавливаться теперь?
— Трион, прекра… ти… нет… ты же… сам знаешь… нельзя… мы не должны… Три… он…
Старший его даже не слушал.
— Трион…
Кронпринц быстро довел брата до оргазма, и Торрен протяжно застонал, изливаясь в рот брата тягучей горячей спермой, которую тот с готовностью проглотил всю до капли. Тор охнул, жадно втягивая в себя воздух и восстанавливая дыхание. Глаза его были широко раскрыты – кажется, он все еще не мог поверить, что старший брат только что сделал ему минет.
— Трион… что же… ты делаешь?..
Кронпринц облизнул губы, собирая с них остатки семени, и низко склонился над братом, приблизив свое лицо к его лицу.
— Нет… — короткое слово обожгло губы Триона как раскаленный камень. – Нет…
«Да».
Трион снова поцеловал его. Сначала – едва коснувшись верхней губой рта Тора, потом – еще раз, чуть сильнее, и еще раз, еще, еще и, наконец, впился в его губы, жадно, торопливо, но нежно, заставляя брата шире открывать рот и лаская его языком.
— Н-не… т… Три… он…
Торрен все еще сопротивлялся – слабо, одними словами да почти неощутимыми от-талкиваниями. Он уже сдался – но сам в это не верил и не хотел верить.
Трион наконец отстранился – губы принцев соединила тонкая ниточка слюны. Старший дроу снова наклонился, провел языком по рту брата, собирая влагу, и потянулся за очередным поцелуем.
— Трион, так нельзя! – Тор, собрав все свое самообладание, сумел отпихнуть брата. Трион остановился и серьезно, пристально, тяжело посмотрел на своего младшего.
— Нельзя?
— Нельзя! Ты сам это знаешь! – Торрен тряхнул головой. Длинные пряди челки упали на лицо, скрыв глаза. – Нам… мы не должны так делать…
— Почему?
— Ты… ты еще спрашиваешь?! Я же уже говорил! Мы братья! – Тор всхлипнул. – И если… если кто-нибудь узнает…
— Меня это больше не волнует.
Торрен резко поднял голову, бросая на брата изумленный взгляд.
— Что?!
— Меня это больше не волнует, — спокойно повторил Трион, снова беря его за подбородок. – Мне плевать на то, что подумают другие, если узнают, мне плевать на мнение отца, мамы, двора, света, светлых эльфов… Всех. Да, это неправильно. Да, это запретно. Да, это немыслимо. Но я влюбился в своего младшего брата – и я не желаю больше подавлять эту любовь.
Трион взял Тора за плечи, прижимая его к постели, и потянулся губами к шее.
— Нет, Трион… ты что… ты же не собираешься… Нет! – младший панически задергался в руках брата. – Трион, опомнись!
— Что я и сделал наконец.
— Нет… Трион, ты же сам… ты сам знаешь – так нельзя! Это непра…
Трион решительно закрыл младшему рот поцелуем.
— Три… ммф…
— Почему ты так сопротивляешься? – Трион пощекотал губами нежную кожу за ухом брата. – Ты же так хочешь меня… Не меньше, чем я тебя. Почему?
— Разве не очевидно?! Трион, мы же… — Тор всхлипнул. – Это не… это невозможно! Мало того, что мы оба мужчины…
— Плевать.
— Мы же родные братья, демоны тебя побери! Так нельзя!
Кронпринц прервал его очередным поцелуем.
— Больше не произноси это слово. Нет никаких «нельзя», Торрен. Больше нет.
Тор изумленно вытаращился на брата. Минута прошла в яростной борьбе между желанием и разумом – и первое наконец победило.
— О боги… — выдохнул Торрен, обвивая руками шею Триона и прижимаясь к нему всем телом. – Будь что будет. Я хочу тебя неимоверно. Я люблю тебя. Пускай ты и мой брат… Пускай нас осудят… Пускай это грех…
— Этот грех мы разделим на двоих, — пообещал Трион, целуя его. – Он наш. И только наш.
Тор, дрожа, прижался к нему.
— Чего ты боишься? Гнева богов? Их кары? Вряд ли богам есть дело до подобного, а кроме них, никто не узнает. Сейчас, во всяком случае. А потом… какая разница, что будет потом?
Торрен сжал губы – и закрыл глаза. То было согласие – на грех.
— Это… между прочим… кровосмешение… — пропыхтел Торрен, пока брат стаскивал с него куртку и рубашку. Трион фыркнул.
— Об этом я тоже думал все те два года, что скрывал свою любовь. Да, кровосмешение. Ну и что с того?
Тор густо покраснел.
— Извращенец.
— Возможно, — не стал спорить Трион.
Он едва сдерживался, чтобы не наброситься на братишку и не взять его прямо так, без подготовки. О боги, как же он этого ждал! Сколько ночей он мечтал об этом, сколько слез пролил, думая, что это неосуществимо, сколько страданий пережил, мучаясь страстным желанием!
И вот – оно становится реальностью.
Торрен, судя по всему, думал о том же самом.
Трион исцеловал и изласкал все тело братишки, каждую его родинку, каждый шрамик, каждую впадинку, каждый изгиб, каждый засос, оставленный чужими губами и еще не исчезнувший до конца, словно стремясь запомнить его до мельчайших деталей. Торрен глубоко дышал, выгибаясь под ласками брата и чуть слышно постанывая.
— Нравится? – Трион легонько прикусил кожу на груди младшего. – Я лучше, чем Сирин и Дариэль?
— Д-дурак, — выдавил покрасневший Тор. – К-какая разница, кто лучше… Я хочу, чтобы это был ты…
Трион улыбнулся.
— Я рад, малыш, — он присосался губами к его шее. – Ты не представляешь, как я счастлив.
— Не называй меня так! – Торрен еще пуще залился краской.
— А что? Мне нравится.
— А мне нет!
— Да-да, учту, — отозвался Трион, выцеловывая его живот.
С досадой кронпринц подумал, что совсем забыл про смазку. Еще бы, куда ему, окрыленному любовью, было думать о таких заземленных мелочах! А стоило бы – Торрену будет больно без нее. К счастью, рядом на столе стояла бутыль с маслом для ламп. Увидев, что брат тянется к ней, Тор начал стремительно бледнеть.
— Трион…
— Желаешь остановиться? – улыбнулся Трион, выливая масло на пальцы.
— Нет, я… я просто… но как же… — пробормотал Торрен. Трион прямо видел в его глазах осточертевшую уже им обоим фразу «Но мы же братья!»
— Не бойся, мой хороший, — Трион поцеловал его в губы. – Доверься мне. Все будет хорошо.
Тор поколебался с полминуты, а потом, закусив губу, кивнул.
Трион осторожно протолкнул в брата пальцы, медленно растягивая его, и тут же услышал судорожный вздох и почувствовал, как руки младшего стискивают его плечи.
— Расслабься, мой хороший.
— Н-не могу…
— Почему? Ладно бы в первый раз… С Сирином и Дариэлем ты тоже был так напря-жен?
— Т-так то… ах!.. Сирин и Дариэль… а сейчас… ммм… сейчас – ты…
Трион только усмехнулся, вытаскивая пальцы. Смазав себя, он низко навис над младшим, тяжело дышащим и слегка дрожащим в ожидании.
— Я вхожу, Тор.
Младший слабо кивнул, сжимая его шею.
Трион двинул бедрами – и Торрен вскрикнул, выгибаясь, широко распахивая глаза, хватая ртом воздух.
— Т… Трион…
— Да, — шепнул кронпринц, прижимая его к кровати. – Теперь ты можешь смело произносить мое имя. Потому что это – я.
— Ты… Трион… — выдохнул Тор.
Все, что было потом, запечатлелось в памяти обоих бессвязными отрывками, криками и стонами, шорохом простыней, скрипом кровати, нежными касаниями и горячими поцелуями, наслаждением, слитым с болью, и непрерывно повторяющимся хриплым:
— Трион, Трион, Трион… брат… Трион… Трион, Трион…
Кронпринц излился в брата, не сдержав сдавленного стона удовольствия, и упал рядом, тут же привлекая к себе Тора. Счастье, осознание только что исполнившегося желания – самого старого, самого сильного, самого запретного и самого дорогого, — медленно накрывало их обоих.
«О боги, неужели наконец-то…»
«Наконец-то он стал моим…»
— Я люблю тебя, — прошептал Трион на ухо брату. – Больше жизни.
Торрен всхлипнул, утыкаясь в его плечо.
Трион гладил по голове рыдающего в подушку Торрена. Тот плакал не от боли, которая была не такой уж сильной, не от радости, что его давнее и самое сильное желание осуществилось – он плакал от осознания только что совершенного греха. Трион знал, о чем он сейчас думает, так четко, словно видел его мысли.
«О боги… С братом… Я сделал это с родным братом…»
Трион молчал и лишь медленно водил ладонью спине младшего, скользил пальцами по его волосам, утешая – хотя он знал, что сейчас утешать Тора, погруженного в свои тягостные мысли, бесполезно. Он чувствовал, почти физически ощущал, как внутри Торрена что-то с огромным трудом ломается, рушится, переворачивается – то тяжело, болезненно, с огромным трудом сдавались с детства заложенные в нем стереотипы и убеждения, терзая Тора своими осколками и задавливая тяжестью своих обломков.
«С братом… Я занимался любовью с собственным братом…»
Трион наклонился, отведя волосы брата, коснулся губами его шеи. «О боги, ну почему я не приношу ему ничего, кроме слез и страданий?»
«С собственным братом…»
«Даже когда хочу лучшего…»
— Трион… — глухо произнес Торрен. – Что же теперь будет?
Старший принц невесело улыбнулся.
— А что будет? Ничего.
— Но… если кто-нибудь узнает…
— Значит, так тому и быть.
— Да ты… Трион, ты хоть представляешь, что тогда будет? Отец же нас убьет!
— Убьет – останется без наследника, — резонно заметил Трион.
— Дурак!
Кронпринц усмехнулся и снова зарылся лицом в волосы брата.
«Не бойся, братишка. Если узнают – я скажу, что изнасиловал тебя, затащил в постель против воли… что я давно хотел тебя, давно мучился извращенным желанием заняться любовью с младшим братом, давно изнывал от этой пагубной страсти – и однажды не выдержал. Что ты сопротивлялся, плакал, умолял меня не делать этого, но я тебя не слушал. Что я угрожал тебе, приказывая никому не рассказывать, обещая наказать, и ты не смел меня ослушаться из страха».
— Так нельзя, Трион, — тихо сказал Тор осевшим голосом. – Мы не можем быть вме-сте…
«Кровосмешение… Табу… Наказание…»
— Я же сказал тебе больше не произносить этого слова, — Трион резко перевернул брата на спину, навис над ним, любуясь широко раскрытыми изумрудными глазами. – Никаких «нельзя». Никаких «не можем». Никаких «не должно». Больше нет запретов, Торрен. Мы переступили грань. Причем не сегодня – мы сделали это, когда полюбили, и тогда уже обрекли себя. Сегодня мы лишь стерли эту уже ненужную грань, не оставив от нее и следа.
«Инцест… С родным братом… Кара…»
Торрен слабо улыбнулся.
«Грех…»
— Значит, — он обвил руками шею брата, — мы обреченные?
— Да, — согласился Трион, касаясь его губ. – Мы – обреченные. Если узнают – от нас отвернутся все, — кронпринц внезапно загорелся азартом и начал откровенно дурачиться, — нас изгонят, нас отметят клеймом грешников, нас будут презирать и ненавидеть… Но я все равно будут с тобой. Всегда. Я никогда тебя не оставлю.
Трион от души развлекался, рисуя перед братом эти глупые романтические картины, которые можно было найти в любом второсортном женском романе. Трудно было сказать, верил Торрен болтовне брата или нет, но глаза его горели точно таким же задорным огнем.
И он знал, что последние слова Триона были правдой.
— Только попробуй потом отказаться от этих слов! – сверкнул глазами Тор.
Старший засмеялся.
— Я от своих слов никогда не отказываюсь, ты же знаешь.
Торрен что-то неразборчиво пробурчал, потираясь носом о плечо брата.
— Давай спать, — Трион чмокнул его в щеку. – Устал, наверно?
Он прижал братишку к себе, крепко-крепко, явно намереваясь не выпускать его из объятий всю ночь. Тор довольно засопел, как можно уютнее устраиваясь в сильных, таких надежных и теплых руках брата.
Впервые за долгое время оба заснули счастливыми.
