[Расинтэль]

Инкуб

5. Примирение

5. Примирение

Прошло два года.
Сколько слухов ходило по Сартару относительно того, что случилось с младшим принцем и куда его отправил отец, сложно было представить, и каждый был невероятнее и фантастичнее другого. Одной из самых забавных, пожалуй, была история о том, что Торрен – не родной сын короля, и Его Величество, узнав об этом, выслал оказавшегося плодом измены младшенького из страны. Трион, да и сам Норрен, только посмеивались над этими разговорами.
Исчезновение принца-распутника свет воспринял опечалено. Бывшие любовники Торрена ходили как в воду опущенные, мечтая о возвращении младшего д’Орсвита и о новых ночах с ним. Без Тора стало удивительно скучно – словно весь мир поблек, потерял краски, лишился звуков, даже время как будто замедлилось.
Трион, зная, что может сойти с ума, если будет думать о брате, изматывал себя работой. Трудился он на износ – и через два месяца противодемоническое заклинание, которое он составлял вместе с Вортоном и Трапишем, наконец было готово. Защита была возведена пока что только вокруг Сартара, но в земли дроу уже спешили светлоэльфийские маги и дилонийские чародейки, желающие присоединить свои силы к охранным чарам. Трион не сомневался, что вскоре заклинанием заинтересуются и человеческие маги, и орочьи, и гномьи. И тогда вся Ларелла будет защищена от вторжения демонов.
Доверив заботы о заклинании Трапишу, Трион с головой окунулся в государственные дела. За пару месяцев он сделал столько, сколько не сделал за предыдущие несколько сотен лет. У короля Норрена каждый день округлялись глаза, когда старший сын приносил ему в кабинет огромную стопку просмотренных бумаг и переработанных документов.
— Трион, ты себя загнать решил? – однажды скептично поинтересовался Норрен, когда очередная стопка оказалась вышиной почти в треть его роста. – Это такой изощренный способ самоубийства?
— Я просто делаю то, что должен, — сухо ответил кронпринц.

Трион спал за столом, положив голову на перемешанные министерские отчеты. Был поздний вечер, и старший принц уже обессилел – он не смыкал глаз две ночи, разбираясь с прошениями из провинций и письмами от купеческих и торговых гильдий. Единственная свеча в тяжелом бронзовом подсвечнике догорела и погасла, но в покоях все равно было светло из-за лунного света – ночь была ясная.
Дверь комнаты тихонько приоткрылась, впуская нежданного гостя. Усталый Трион проснулся не сразу – непростительная ошибка для него, воина и принца дроу, — а лишь тогда, когда ночной визитер сделал несколько шагов и остановился у окна, отводя в сторону тонкую занавеску.
Кронпринц выпрямился, поморщился от ломоты в спине. Прищурился, пытаясь сфокусировать взгляд на знакомой стройной фигуре у окна, и, не веря, протер глаза.
— Торрен…
Младший повернул голову, переводя взгляд на брата. Он немного изменился: стал вроде бы крепче, кажется, загорел и, несомненно, возмужал. Черты его лица стали более взрослыми и четкими. Но он был по-прежнему изумительно красив, юн и свеж – и, не знай Трион всей правды, он бы подумал, что стоящий перед ним прекрасный юноша, окутанный, как невесомым волшебным покрывалом, серебристо-голубым лунным светом, невинен. В нем не было уже той горячей, вызывающей сексуальной, дерзкой страстности и горячности – но была спокойная, ясная привлекательность, расцветающее очарование молодости и мягкое, разумное, харизматичное обаяние начинающего взрослеть юноши.
«О боги, как он красив…» — было первой мыслью Триона. И уже после нее пришла другая.
«Он вернулся».
Трион встал из-за стола, не сводя глаз с брата.
— Торрен…
Младший молчал.
— Когда ты вернулся?
— Только что.
Голос его тоже слегка изменился – как будто бы окреп, стал спокойнее, размереннее, приятнее, приобрел чуть заметные бархатистые нотки.
Трион довольно долго молчал, не зная, что сказать.
— Как ты? – наконец спросил он.
Тор склонил голову.
— Хорошо.
Трион пытался казаться невозмутимым, но получалось у него плохо. Вернулся, Торрен, братишка, родной, любимый, ненаглядный, вернулся… И каким! Кронпринц жадно разглядывал младшего, подмечая каждую мельчайшую деталь его облика и заостряя внимание на каждом локоне, спадающем вдоль его лица, каждой тени от реснички на щеке, каждой складочке его одежды. Торрен был в черной куртке, черных брюках, белой рубашке и высоких сапогах. Ворот рубашки был распахнут, пара верхних пуговиц расстегнута, так что Трион мог видеть шнурок на шее и тонкие изящные ключицы. У него перехватило дыхание – одного этого хватило, чтобы возбудить его. Впервые за несколько месяцев он наконец испытал желание – и какое желание!
Торрен качнул головой. Темные волосы мягкой волной упали на плечи. Трион отметил, что прокол от серьги в ухе Тора зажил без следа.
— Ты… вернулся насовсем?
— Да.
— Почему?
Торрен помолчал.
— Я скучал по дому, — наконец произнес он, приподнимая голову. Взгляд его остановился на бумагах на столе.
— Все так же трудишься на благо королевства?
— Да… много дел.
— Ты всегда не любил государственные заботы, но заставлял себя заниматься ими и работал до умопомрачения до тех пор, пока не разбирался со всеми. Меня всегда это в тебе восхищало.
Трион поразился – его младший братишка говорил как взрослый, спокойно, умно, удивительно точно, размеренно, так, что его хотелось слушать бесконечно, утопая в его красивом, мягком голосе и наслаждаясь его звучанием.
— Ты многое сделал, пока я был в отъезде.
— Многое?
— Защитное заклинание, прогоняющее демонов. О нем говорят по всей Ларелле.
— Это более заслуга Трапиша. Все сделал он, я лишь выдвинул идею.
— Но именно ты дал первый толчок. И теперь от Нижних Миров защищен не только Сартар, но и Веллариэль с Дилонией.
Трион наконец понял, что его так удивляет в речи брата. Не только это мягкое, несвойственное ему спокойствие, но прежде всего – мудрость.
Торрен словно нарочно говорил о каких-то отвлеченных вещах, не касаясь острых тем, не рассказывал о себе… как будто он просто оттягивал время, набирался храбрости перед тем, как перейти к главному.
Трион понял это. И сделал переход сам.
— Торрен.
Младший вскинул голову.
— Я скучал.
Тор не ответил.
— Я… — Трион, мучительно подыскивая слова, сделал шаг вперед. – Я так виноват перед тобой… А когда ты уехал, я даже не попросил прощения.
Молчание.
— Торрен…
Младший д’Орсвит наконец разомкнул губы.
— Я не могу тебя простить, Трион.
Кронпринц остановился в паре шагов от брата.
— Я знаю, Тор, — Трион давно, давно подготовил эти слова для брата, давно собирался сказать ему их – но говорить все равно было мучительно больно. – Ты и не должен.
— Я не могу забыть…
— И ты не обязан.
— Я не могу оторваться от прошлого…
— И не нужно.
— Но я не могу тебя ненавидеть…
Трион замер и бросил на брата изумленный взгляд.
— Я не могу тебя ненавидеть, — прошептал Торрен. Голос его слегка дрожал. – Я не знаю, почему… Ты причинил мне столько боли… ты переломал мне душу… ты перевернул весь мой мир… я хочу тебя ненавидеть. Но не могу. Почему – я и сам не знаю.
— Торрен…
Прежде, чем Трион – да и сам Торрен – успел что-то сообразить, он понял, что стоит вплотную к брату, обнимая его за талию и зарываясь лицом в его густые иссиня-черные волосы.
— Тор…
Младший опустил голову, ничего не сказав. Но он не оттолкнул его сразу, прикосновения брата не были ему противны, он не боялся их – и это обнадеживало.
— Я перевернул твой мир, это верно… Но мой мир – это ты. Я изранил твою душу… Но моя душа – это ты. Я не принес тебе ничего, кроме боли и страданий… Но все это – от любви.
Я люблю тебя, Тор.
Младший судорожно вздохнул, сдерживая всхлип.
— Трион… почему ты это сделал?
Кронпринц немного помолчал.
— Я сходил по тебе с ума, Тор. Но я слишком хорошо понимал, что мы не можем быть вместе. Нужно было проложить между нами пропасть, пропасть, которую я не смогу преодолеть. И единственной такой пропастью могла стать только твоя ненависть. Все остальное я смог бы преодолеть – но не ее. И когда терпеть уже не осталось сил, я решился. Чтобы ты возненавидел меня, начал презирать, чтобы сам сделал то, на что я не был способен – порвал все наши отношения и отдалился от меня…
Прости, Тор. Я выбрал неправильный путь.
Торрен ссутулился еще больше. Кронпринц не мог видеть его лица, но догадывался, что глаза брата полны слез.
— Я долго пытался убедить себя, что должен тебя ненавидеть, что я больше не хочу даже вспоминать о тебе, что желаю навсегда тебя забыть, стереть из своей жизни… Но я не могу. Это все ложь.
Трион окаменел. Сердце его колотилось как бешеное.
— Это ложь. Я обманывал себя. Я не могу тебя ненавидеть. Даже после всего, что ты сделал…
Трион отпустил талию брата и выпрямился.
— Я не понимаю, как это возможно… — шептал Тор. – Я…
Старший взял лицо младшего в свои руки.
— Я тебя…
Трион прикоснулся к его губам. И прежде, чем оба успели что-то сообразить, они уже целовались – жадно и нежно, страстно, самозабвенно… Трион разорвал поцелуй только когда понял, что Тору не хватает воздуха – сам он мог продолжать еще долго. Он прижался лбом ко лбу брата, ловя его горячее дыхание, наслаждаясь его теплом, его близостью, чувствуя, как колотится в его груди испуганное, запутавшееся, израненное сердце…
Торрен тяжело дышал, стискивая пальцами плечи брата. Он мелко дрожал… и медленно, очень медленно, но ощутимо подавался навстречу Триону.
Кронпринц судорожно выдохнул и, подхватив брата на руки, понес его на кровать.
Он мягко уронил младшего на одеяла, навис над ним, приник губами к впадинке на шее, дрожащими руками начал расстегивать пуговицы. Торрен, обвив руками его шею, просто откинул голову на подушку и закрыл глаза – невероятный, немыслимый знак доверия, позволение на любые действия, понимание, не то согласие, не то капитуляция…
Он открывал ему свою душу. Веря, зная, не сомневаясь – брат обласкает ее, обольет нежностью, наполнит любовью…
Торрен отдавался. Добровольно.
Трион был осторожен и страстен, как никогда, трепетен и ненасытен, тороплив и мягок. Он полностью оправдывал оказанное ему доверие и не позволял себе ни малейшей грубости, забывая о себе, пытаясь лишь доставить как можно больше наслаждения Торрену. Самому ему было достаточно чувствовать, как плавится в его руках стройное, гибкое, молодое тело братишки, как отзывается оно на малейшие его прикосновения, как горит под его поцелуями мягкая бархатистая кожа, как зарываются в его волосы пальцы младшего, как он отвечает на ласки его губ и как льнет к нему, прося о большем единении, большей близости, большей нежности…
— Ты… там… занимался этим… с Дариэлем? – в какой-то момент прошептал Трион, которого этот вопрос мучил уже давно.
— Н-нет… — выдохнул Торрен, цепляясь за его шею. – Я ни с кем… эти два года…
Трион невольно улыбнулся.
— Ты боялся?..
— Да… Я боялся любого прикосновения… Поначалу… Но потом… это прошло…
— А меня – сейчас – не боишься?
— Нет…
— Почему?
— Я… я… доверяю…
— После всего, что было – еще доверяешь? – спросил Трион, потираясь щекой о его щеку. Тор повернул голову.
— Я знаю тебя… — шепнул он на ухо брату. – И я верю…
Он жалобно застонал, когда старший вошел в него – медленно, осторожно, плавно, — вцепился в простыни и, с трудом приподняв веки, бросил на брата быстрый взгляд из-под ресниц.
«Ну же…»
Трион едва не потерял остатки самообладания, но память об их первом разе – о жестоком насилии, которое он учинил над братом, — все еще не уходила. Он не хотел больше причинять Торрену боль. Никогда.
Но взгляд Тора говорил лучше всяких слов.
«Ну же. Возьми меня со всей страстью и нежностью, на которые ты способен. Возьми меня так, как тебе самому хочется. Возьми меня так, как умеешь только ты».
Трион с шумом выдохнул и припал к губам брата.
Торрен отдавался совершенно не так, как будучи инкубом. Не похотливо, остервенело, торжествующе-злорадно, жадно напиваясь вожделением и исступленно ловя каждый нюанс боли и наслаждения, а разумно-сдержанно, трепетно, желая не страсти и неистовства – любви и ласки. И Трион, зная это, с готовностью изливал на него свои запасы нежности, благо они у него были, как ему самому казалось, неисчерпаемыми.
Торрен отдавался. Добровольно. Он сам предложил себя – и Трион не смог отказаться, хотя и считал это неправильным, ненормальным, противоестественным. Трион слишком горячо желал этого, слишком давно ждал, слишком долго надеялся…
Торрен издал сдавленный звук – полувздох-полустон, — сжимая пальцами плечи брата, вскинулся, изящно выгибаясь в спине и откидывая голову назад. Губы его приоткрылись, среди черных как ночь ресниц запутались обманчивые непонятные тени, по виску скользнула капелька пота. Тело его напряглось до предела, он задержал дыхание, чувствуя, как горячее семя брата изливается в него, а потом громко охнул, бессильно падая на простыни.
Трион, едва не упавший на брата, но вовремя успевший упереться руками о кровать, склонился над младшим, целуя его в губы. Тор слабо ответил, поглаживая дрожащими от усталости руками плечи старшего. Кажется, он был полностью вымотан.
— Устал?
— Да… немного…
— Я был груб?
— Нет… наоборот… — Торрен помолчал, а потом вдруг позвал: — Трион.
— Да, родной?
— Скажи, ты ждал меня?
Кронпринц нежно улыбнулся, прижимаясь лбом к его виску.
— Как ненормальный.
— Правда?
— Я боялся даже надеяться… Но потом понял, что не могу не ждать. Я ждал. Боги, если бы ты знал, как я ждал… — горячо прошептал Трион.
Торрен устало прикрыл глаза. Старший крепко обнял его, изо всех сил прижимая к себе, и замер, уткнувшись лицом в его плечо и чувствуя на своей спине теплую ладонь брата.
Покои погрузились в тишину.

Трион не мог заснуть. Пару раз, кажется, ему удавалось забыться, но сон был тонкий, хрупкий, тревожный, и он довольно быстро сбрасывал с себя эту тягучую, вязкую, зыбкую дремоту.
Торрен сладко спал, повернувшись на живот и забравшись руками под подушку, спокойно, не шевелясь, дыша глубоко и размеренно. Трион даже не знал, чего больше приносит ему любование спящим братом – умиления и нежности или боли или вины. Совесть и осознание неправильности, ненормальности, искаженности происходящего жестоко терзали его.
«Это неправильно… Так не должно быть…»
Поняв, что заснуть ему все равно не удастся, Трион со вздохом сел на кровати, обняв одной рукой колени, а другую приложив ко лбу.
«Что же я делаю…»
Торрен, разбуженный движением брата, зашевелился и приоткрыл глаза.
— Трион? Ты что не спишь?
— Разбудил? Прости. Не могу уснуть, — кронпринц запустил пальцы в волосы.
— Тебя что-то беспокоит? – сонно спросил Торрен. Надо же, догадался…
Трион тяжело вздохнул.
— Тор, это неправильно, — наконец произнес он.
— Почему? – младший поудобнее пристроил голову на подушке, готовясь слушать.
— Ты должен меня ненавидеть.
— Я сам решаю, ненавидеть или нет.
— То, как я поступил с тобой – непростительно.
— И я сам решаю, прощать или нет.
— Такое не прощают, Тор.
— Во имя любви прощают и худшее.
— И это неправильно. Я не могу смотреть тебе в глаза…
— Не ты ли говорил, что единственным, что может разлучить нас и остановить тебя, является моя ненависть?
— Ты и должен ее испытывать.
— Я никому ничего не должен. Я не чувствую ненависти.
— Почему?
— Потому что ее заглушает любовь.
— Обычно происходит наоборот, не так ли?
— Вот это «наоборот» как раз и является неправильным, Трион.
Кронпринц невольно улыбнулся.
— Каким мудрым ты стал, братишка.
— У меня было время все обдумать и осознать. Целых два года.
Старший промолчал, устремив задумчивый взгляд куда-то вперед.
— Трион, — Тор перевернулся на бок и приподнялся. – Знаешь, почему я вернулся?
Трион скосил на него глаза. Он понял – братишка имеет в виду не свое возвращение в Сартар, а приход к нему этой ночью.
— Я, как и инкуб, сделал ставку. Если ты прогонишь меня и отвернешься – я уйду. Если же ты примешь меня – я останусь с тобой. Навсегда.
Губы Триона дрогнули, но больше он никак не выказал своего волнения.
— Ты отказываешься от меня? – тихо спросил Тор.
Кронпринц, развернувшись, прижал ладонь к щеке брата.
— Я никогда не откажусь от тебя. Но я не считаю, что у меня есть право владеть тобой.
Торрен положил руку поверх руки Триона, прикрыл глаза, а затем вдруг посмотрел в лицо старшему и дотронулся пальцами до его подбородка, почти задев губы.
— Тогда считай, что я дарую тебе это право.
Во взгляде Триона вспыхнуло изумление. Ему понадобилось несколько секунд, чтобы осознать эти слова… а потом он перехватил руку Торрена и прижался губами к его пальцам.
Тор почувствовал, как по коже его скользит что-то горячее и влажное, и улыбнулся. Он сам приподнял Триону голову, взглядом сказал ему обо всем, с готовностью выгнулся в его объятиях, обнял его за шею и охотно ответил на чувственный, жадный поцелуй.

Торрен быстро вернулся к прежней жизни во дворце. Разумеется, все – и придворные, и королевская семья, — заметили произошедшие с принцем изменения, и нетерпеливо ожидавшие возвращения блистательного соблазнителя бывшие любовники принца не посмели даже заикнуться о продолжении отношений. По одному взгляду Торрена было понятно: он теперь другой, и все это в прошлом.
Норрен радостно принял вернувшегося сына и ни словом не напомнил ему о причинах его отъезда, однако не забыл от души поблагодарить Дариэля за заботу о его сыне. Вортон был приятно удивлен переменами во внуке и довольно улыбался, наблюдая за тем, как достойно Тор разговаривает с отцом. А вот Сирин, судя по его горящему взгляду, влюбился в младшего принца заново.
Дариэль, закончив доклад перед Норреном, оставил короля с его сыном и отошел к Триону.
— Он вспоминал о тебе каждый день, — не глядя на кронпринца, произнес светлый эльф. – Он не говорил, о чем думает, но часто замирал, отстраненно глядя куда-то вдаль, и я знал, что он вспоминает тебя.
— Это ведь ты предложил ему вернуться?
Дариэль удивленно замер.
— Как ты догадался?
— Интуиция, наверно, — пожал плечом кронпринц.
Светлый эльф помолчал.
— Не совсем предложил. Я видел, как он хочет вернуться, и видел, что ему не хватает решимости это сделать. Он не был уверен, что его примут и что кто-то будет рад его возвращению. Я просто подошел к нему и спросил: «Не хочешь вернуться?»
— А он?
— Ничего не ответил. А через пару дней начал собираться домой.
Трион невольно улыбнулся.
— Светлый.
— Да?
— Спасибо, что присматривал за ним.
Дариэль усмехнулся.
— Не нужно меня за это благодарить. Для меня это было в радость.
Трион слегка склонил голову и, увидев, что Тор закончил говорить с отцом, направился к брату.
Дариэль заметил взгляд, который бросил на своих сыновей Норрен. Король дроу усмехнулся – кажется, довольно, и в глазах его промелькнуло облегчение.

— Как похорошел-то мой младший внучок! – усмехнулся Вортон, шагающий по коридору дворца в сопровождении Сирина. – Не хотите попытать счастья, Советник?
Сирин хмыкнул.
— Вы никак издеваетесь, лорд Вортон. Торрен неотразим, и, не скрою, я влюбился в него еще сильнее, хотя это казалось мне невозможным. Но сомневаюсь, что он благосклонно примет мое внимание.
— Вы имеете в виду эту историю двухлетней давности? Это все в прошлом, Сирин. Тор ясно дал это понять. Он изменился.
— И все же, лорд Вортон. Вряд ли Его Высочество так легко от…
Вскинутая рука Шаррена заставила Советника остановиться и замолчать.
— Эм… Лорд Вортон?
Старый дроу довольно улыбался. Советник выглянул из-за его плеча и тихонько присвистнул.
Стоящие у окна Трион и Торрен самозабвенно целовались, не замечая ничего вокруг – в том числе и замерших в нескольких метрах от них Вортона и Сирина.
— Гм, — удивленно пробормотал Ро’Шерр, — быстро они…
Вортон усмехнулся.
— Пойдемте, Советник, — он развернулся. – Не будем им мешать.

@темы: фанфики, Трион, Торрен