[Расинтэль]

Ты - боль. Часть 3
Утром Торрену больше всего на свете хотелось разбить обо что-нибудь жутко трещащую голову, но вылезти из кровати сил просто не было. Поэтому младший принц дроу только тихонько скулил и закутывался в одеяло, стараясь лишний раз не двигать головой.
— Проснулся? – весело спросил кто-то, заходя в его покои. Дверь негромко хлопнула, и Тор жалобно взвыл:
— Трион, трэш фар'рехт! Джер васс торр! Ты это нарочно сделал?!!
Кровать прогнулась – Трион сел рядом с жалобно постанывающим братишкой.
— Сам виноват. Ты знаешь, сколько ты вчера выпил?
— Не знаю и знать не хочу, — проскулил Торрен, зарываясь в подушку. – Трио-о-он, у нас опохмелиться что-нибудь есть?
Старший принц вздохнул и, взяв брата за плечо, заставил его приподняться. Выражение лица Тора лучше всяких слов говорило о том, что он думает об этом поступке Триона, о его визите в свои покои, о количестве выпитого вчера и вообще обо всем мироздании.
— Иди сюда, чудо.
Трион положил ладонь на лоб брату – Тор вспомнил, он так же «лечил» их с Лейной после одной из их попоек, — и головная боль тут же мягко ушла. Торрен облегченно выдохнул и откинулся на кровать.
— Спасибо.
Трион вопросительно изогнул бровь.
— И это вся благодарность?
— А? – Тор удивленно посмотрел на брата, но тот вдруг навис над ним, уперевшись руками в постель по обеим сторонам от него, и поцеловал в губы, нежно, осторожно, лаская. У Торрена глаза на лоб полезли, и когда Трион приподнялся, во взгляде младшего принца был дикий испуг и непонимание.
— Т-Трион, т-ты что…
— О-о-о, — с притворным разочарованием протянул старший дроу. – Так ты ничего не помнишь… Как я и думал…
— Не помню… что? – подозрительно спросил Тор и, заметив, как брат любуется его обнаженным торсом, поспешно натянул на себя одеяло.
— Что было этой ночью, — сладко протянул Трион, приподнимая пальцем подбородок братишки. Тор сглотнул, прислушиваясь к своим ощущениям.
— Врешь! Не было ничего!
— Как это не было? – удивился Трион. – А кто меня чуть не соблазнил прямо на этой кровати?
— Э… Я?
— Нет, трэш, твой светлый приятель! – фыркнул старший дроу. Торрен надулся, и Трион, усмехнувшись, мягко обнял его за плечи и чмокнул в висок. – Все-таки хорошо, что я вовремя остановился.
Благодаря магии Триона к Тору медленно, но неумолимо возвращались воспоминания. Через несколько минут щеки младшего принца цветом приобрели сходство со свеклой, а глаза формой – с чайными блюдцами.
— Трэш фар'рехт!
— Да не соглашусь, — Трион удивленно вскинул бровь. – Я-то думал, тебе нравилось.
Тор покраснел еще пуще и уткнулся лицом в колени.
— Нравилось! В том-то и дело! Но как я себя вел…
— Ну да, мне сначала захотелось тебя прибить за такое хамство, — усмехнулся старший принц.
— Ну и прибил бы лучше!
— Ну вот еще! – раззадорившийся Трион сграбастал брата в охапку. – С тебя пощечины хватило.
Тор мрачно посмотрел на него.
— За пощечину – отдельное спасибо.
— Смотри-ка, он еще и дуется! – удивился Трион. – А по-моему, это было вполне заслуженно.
— Ну тебя! Пусти! – Торрен попытался вырваться из объятий брата, но смог только чуть-чуть оттолкнуть его. – Трион, отпусти! А если ко мне Дариэль придет?
— А что этому светлому делать рано утром в твоих покоях? – подозрительно сузил глаза старший принц.
— Трион, убери этот грозный тон! Трио… ммфф!
Старший принц, видимо, решил, что молчание – золото, и недолго думая заткнул братишку поцелуем. Отпустил он его, только когда почувствовал, что Тор перестал упираться и дергаться и расслабился в его руках. Оторвавшись от губ брата, Трион коснулся поцелуем его щеки и скользнул вниз, к подбородку, а от него – к шее.
— Скажи, братишка… Ты ведь хотел этого? – шепнул старший принц.
— Трион… — попытался было уйти от ответа Тор, но брат не собирался давать ему путей отступления.
— Хотел? – повторил он, лаская губами тонкую шею.
— Хотел, — судорожно выдохнув, признался Торрен. – И хочу.
Трион улыбнулся.
— Но твое… снисхождение мне не нужно.
Старший дроу удивленно посмотрел на брата.
— Ты это о чем?
— Мне не нужно, чтобы ты делал это из жалости, — серьезно и грустно сказал Тор. – Или ради собственной забавы. Или…
— Я тебе сейчас еще одну пощечину залеплю, — почти зло произнес Трион. Торрен бросил на него угрюмый взгляд.
— Чудо ты мое, — вздохнул старший принц, понимая, что просто не может злиться на своего младшего. – Ну скажи, что ты вчера устроил? Напился в каком-то кабаке как последний забулдыга…
— Я на тебя разозлился, — пробурчал Торрен, утыкаясь в плечо брата.
— И решил таким образом привлечь мое внимание?
— Нет, самому отвлечься. Забыть…
— Забыть? О чем?
— О том, как недовольно ты смотришь на меня, стоит мне появиться рядом с тобой, и какие жестокие слова ты мне говоришь, стоит мне открыть рот.
— Ну и как, забыл?
— Нет. До сих пор нет.
Придуманная Трионом непечатная тирада могла бы привести в восхищение даже Лейну, знай она эльфийский язык.
— Я уже жалею, что тебя вылечил. Лучше бы помучился похмельем, может, мозгов бы прибавилось, — закончив высказывать свое мнение относительно мыслительных способностей своего младшенького, цокнул языком Трион.
Тор надулся и наконец вырвался из объятий брата.
— Кыш за дверь.
— Ничего себе! – Трион выгнул бровь. – Ты меня стесняешься, что ли?
— Да!!!
— Когда мы тебя в эльфийку превратили, ты и то не стыдился стоять прямо передо полностью обнаженным…
— Не напоминай!!! Кто меня тогда по заднице шлепнул?
— А кто мне пощечину влепил?
— Хочешь повторить? – осклабился Тор.
— Не откажусь, — оживился Трион.
Через десять секунд младшенький бесцеременно выпнул любимого братца из своих покоев с весьма нецензурным напутствием. Трион удивленно посмотрел на захлопнувшуюся за ним дверь, вздохнул и пошел прочь – из-за разборок с Торреном он напрочь забыл о государственных делах, в том числе и об ожидающемся сегодня визите послов от гномьего племени.
Впрочем, с улыбкой подумал первый принц дроу, его младший брат того стоил.

Трион вывалился из тронного зала и, привалившись спиной к стене, наконец по-зволил себе в голос расхохотаться. Следом за ним вышел невозмутимый Оллеро, а за Дро’Шанети выскочил красный как рак Торрен. Бросив обжигающий взгляд на катающегося от хохота старшего братца, он осклабился и дал деру, мгновенно исчезнув за поворотом галереи.
— Тебе это кажется забавным? – проводив взглядом младшего принца, обратился Оллеро к другу.
— Ну еще бы! – в полном восторге отозвался Трион. – Ну кто же знал, что гномы, которых вчера блестяще перепил мой младший братишка – посланники от гномьих земель, прибывшие в Сартар договориться о торговле… Интересно, что их привело вчера в этот захудалый трактир?
— Да какая разница? – Оллеро усмехнулся. – Ты видел, как у них лица вытянулись вместе с бородами, когда они узнали в младшем принце темноэльфийской короны своего вчерашнего собутыльника?
— И самое интересное, — всхлипнул от смеха Трион, — как они только смогли при-ползти на аудиенцию к моему отцу при таком-то похмелье?
— А куда им деваться? – пожал плечами Оллеро. – Аудиенция есть аудиенция. Не явись они в назначенное время – пришлось бы им ждать еще недельку, пока его величество соизволит разобраться с государственными делами и найти время для визита послов. Меня другое удивляет – с чего они вчера так напились, если на следующий день собирались на встречу с королем?
— Так там мой братец был! – Трион захохотал с новой силой. – И мало того, что просто был, он был еще и очень злым и расстроенным. Небось так раззадорил бородатых, что они и думать забыли об аудиенции. Нет, я не могу! А ты видел, какие глаза были у моего паршивца, когда он этих гномов увидел?
— Он на тебя, кстати, обиделся, ты в курсе? – заметил Оллеро.
— За что? – Трион поднял глаза на собрата по оружию.
— За ту реплику про «множество увеселительных заведений нашего славного города Сартара, в котором уважаемые гости смогут насладиться изысканнейшей кухней и великолепным вином, а также завести интересные и полезные знакомства». При слове «вино» гномы скисли как молоко годовалой давности, а на слове «знакомства» так мрачно покосились на Торрена, что он чуть под трон не спрятался.
— Зато договор о торговле был подписан на весьма выгодных для королевства дроу условиях, — усмехнулся Трион, выпрямляясь и одергивая камзол.
— Еще бы. Видимо, гномы решили не связываться с темными эльфами, которые наверняка сражаться умеют не хуже, чем пить, — хмыкнул Оллеро. – Тем более что тебя, гроза всех кабаков и таверн Сартара, они тоже узнали.
— Гроза сартарских кабаков – это как раз мой братец. Я больше по женским опочивальням, — ухмыльнулся первый принц. – Ладно, я пойду искать своего паршивца, а то он опять на меня дуется как мышь на крупу.
— Неужели извиняться будешь? – изогнул бровь Дро’Шанети.
— Не дождется, — огрызнулся Трион. – Это он передо мной за вчерашнее извиняться должен.
— Ну-ну, — скептично усмехнулся Оллеро. – Удачи тебе.

Своего обиженного мелкого паршивца Трион нашел в королевском саду. Торрен сидел около декоративного прудика под толстым развесистым дубом и отстраненно бросал в воду мелкие камушки, следя за расходящимися по зеркальной глади кругами.
— Хулиганим? – поинтересовался Трион, неслышно возникая за спиной братца. Тот обернулся и одарил старшего принца угрюмым взглядом.
— Поязвить пришел? – мрачно спросил Тор. Трион удивленно поднял бровь.
— За что такая немилость?
— За ехидство, — оскалился Торрен. – Хорошо еще, что отец не понял, на какое «вино» и на какие «знакомства» ты намекал, оратор недоделанный.
— Во-первых, отец, к твоему счастью, остается в сладком неведении относительно твоих кабацких похождений, — сообщил Трион, подходя к брату. – А во-вторых, почему «недоделанный»? На недостаток красноречия я не жалуюсь.
— О да, язык у тебя подвешен замечательно, — хмыкнул малолетний паршивец, бросая в пруд последний камушек и поднимаясь. – Если бы он еще не был таким острым…
— Семейное, — широко улыбнулся Трион. Тор обжег любимого братца еще одним выразительным взглядом и попытался пройти мимо него, но Трион тут же загородил ему проход.
— Пусти, — потребовал Торрен.
— А вот не пущу.
— Трион! Я не шучу!
— Я тоже.
— И что… ах!..
Трион, дождавшись, когда его младшенький ослабит бдительность, схватил его за талию, толкнул назад и прижал к дубовому стволу, стиснув так, чтобы у Тора не было ни малейшего шанса вырваться.
— Трион! Пус…
Старший принц не дал ему договорить, привычно и умело закрыв братишке рот поцелуем. Руки Триона скользнули вверх, гладя спину младшего сквозь легкую ткань камзола, затем опустились вниз, и Тор коротко застонал в губы брату, почувствовав на своих ягодицах его ладони.
— Нет, вы только посмотрите на него, — прошептал старший дроу, лаская поцелуем шею братишки. – Вчера чуть меня не соблазнил, отпускать не хотел, а сегодня бегает от меня как отаки от сэльфинга.
— Ничего я не… ай! – охнул Тор, когда брат слегка прикусил кожу на его шее. – Трион, трэш, больно же!
— Но ведь приятно? – провоцирующим тоном поинтересовался старший дроу.
— Уйди! – Тор попытался оттолкнуть его, но вместо этого получил новый поцелуй, еще более чувственный и глубокий, и невольно расслабился в руках брата, наслаждаясь их мягкими прикосновениями и умелыми ласками.
Тор покорно раздвинул губы, впуская в рот горячий язык брата, и выгнулся ему навстречу, когда сильные руки забрались под его рубашку и прошлись по животу и ребрам.
— Какой ты послушный, — мурлыкнул Трион, лаская кожу за ухом Торрена. – Всегда бы таким был…
— Заткнись! – тихо выдавил младший дроу – на большее сил у него не хватило.
— Пороть тебя в детстве надо было, паршивец, — нарочито сокрушенно вздохнул Трион, опускаясь губами к тонким косточкам ключиц Тора и одновременно расстегивая его рубашку.
Холодок легкого ветерка, коснувшийся разгоряченной кожи Торрена, несколько отрезвил его. Вспомнив, где они вообще находятся и чем занимаются, младший принц дернулся, разрывая поцелуй, и уставился на брата дикими от испуга глазами.
— Трион, ты совсем чокнулся?! Забыл, где мы? А если нас кто-нибудь увидит???
— Я накрою нас «пологом безмолвия», — улыбнулся Трион, и от этой улыбки младшему дроу стало не по себе.
— Трион, не сходи с ума! Здесь?!!
— Ты против? – вскинул брови первый принц.
— Да!!!
— А вот я – нет, — с садисткими нотками в голосе заявил Трион. Тор округлил глаза, но прежде, чем он успел открыть рот, его повалили на мягкую, высокую траву берега и прижали к земле.
— Трион! – Тор зашебуршился под братом, безуспешно пытаясь выбраться из-под него. – Прекрати! Прямо здесь?!
— Ну да, — беспечно отозвался добрый старший братик, устанавливая над ними «полог безмолвия» и возвращаясь к выцеловыванию шеи Торрена.
— С ума сошел?! – прорычал тот и тут же закусил губу, чтобы не застонать от приятного прикосновения к обнаженному животу.
— Так давно уже, — усмехнулся Трион. – И сказать, чья это вина?
— Три… он… — выдохнул Тор и, едва брат отвлекся на стягивание с него камзола, забормотал: — Тебе что, до спальни дойти терпения нет?
— На кровати скучно, — лукаво улыбнулся старший принц.
— Зато удобно!!
— А ты откуда знаешь? – Трион приподнял бровь.
— Догадываюсь, знаешь ли! – огрызнулся братишка.
— И вообще это тебе наказание за то, что вчера дерзил мне в кабаке, а сегодня так грубо выгнал из своей комнаты, — заявил Трион, низко склоняясь над мгновенно растерявшим все свое возмущение младшим братцем.
После следующего поцелуя Тор словно потерял контроль над собой. Трион не сдерживался – не сдерживал ни страсти и желания, ни нежности и любви, дав им прорвать так долго возводимую им стену сдержанности и затопить себя изнутри. Закрывшему глаза Торрену казалось, что теплый дождь поцелуев сыпется на него прямо с неба – их было так много, целый поток, таких торопливых, чувственных, горячих, совершенно разных, — и растекается по его телу жаркими, жадными, ненасытными ласками. Но даже небо не могло целовать его так нежно и трепетно и ласкать так умело и приятно, как Трион – и Тор знал, что эти губы и руки принадлежат ему, именно ему… и что он – теперь, и потом, навсегда, — принадлежит своему старшему брату.
Трион, видимо, поставил себе целью исцеловать и досконально изучить все тело братишки – поцелуи не прекращались, и сильные, нежные ладони не останавлива-лись, скользя по горячей коже Торрена и почти мучая его этими невыразимо приятными прикосновениями, которых хотелось больше и больше. Шея, ключицы, грудь, ребра, живот, спина, бедра, плечи, ягодицы, снова шея – поток желанных ласк словно обмывал Торрена мягкой теплой волной, заставляя его дрожать от наслаждения.
— Трион… — умоляюще выдохнул Тор, крепко обнимая шею брата и подаваясь ему навстречу. Старший принц довольно улыбнулся, целуя сомлевшего от нежности братишку в губы и ненавязчиво раздвигая ему ноги одной рукой.
— Тор…
Вымоченные в слюне пальцы осторожно размяли вход и толкнулись вглубь тела Тора. Младший дроу судорожно вдохнул и поспешно стиснул зубы, сдерживая крик.
— Тише, Тор, сейчас… потерпи… — успокаивающе прошептал Трион на ухо брату. Подготовив его, он вытащил пальцы – Торрен устало обмяк под ним, — и вошел в братишку.
Тор вскрикнул от боли, вслепую хватаясь за плечи брата и тяжело дыша.
— Расслабься, братишка, — шепнул Трион, делая второй толчок и проходя глубже. Из груди Тора вырвался пронзительный крик, и младший принц, всхлипнув, прижался к брату, уткнувшись лицом в его шею.
— Трион… ах… больно… ах!..
— Тише, мой хороший, — Трион возобновил поток поцелуев, пытаясь отвлечь братишку от боли и неприятных ощущений. Тело Тора плавилось под ним, как воск, неимоверно соблазнительное, красивое, гибкое, манящее, а его протяжные стоны подхлестывали и лишали жалких остатков разума. Трион жадно ловил каждый нюанс этого давно желанного единения – скользящие по точеным плечам братишки иссиня-черные волосы, стекающие по вискам и шее капельки пота, беззвучно приоткрывающиеся губы, то и дело распахивающиеся зеленые глаза – Трион и представить не мог, что в этих смешливых, веселых, порой по-детски беззаботных, а порой по-звериному яростных глазах может быть такой огонь!
Тор снова громко вскрикнул на особенно несдержанном рывке, и из-под за-крытых глаз скатились по щекам тонкие струйки слез. Трион прижал братишку к себе, нежно сцеловывая соленые капли и что-то ласково нашептывая Торрену. Первый принц двигался осторожно и не позволял себе ни малейшей грубости, но его младшенькому все равно было больно – неудивительно, в первый-то раз…
Больно… Трион невольно вздрогнув, подумав о том, сколько боли он причинил младшему братишке – особенно за последнее время. Постоянные насмешки и одергивания во время возвращения в Сартар, превращение в светлую эльфийку – которое братец наверняка до сих пор ему не простил, — потом этот сон длинною в полгода – одни Демиурги знают, что Торрен пережил за эти месяцы! – и холодное игнорирование после пробуждения.
А может, поэтому Трион и избегал своего брата – не потому, что хотел с головой окунуться в государственные дела, дабы отвлечься от неприятных мыслей, а потому, что боялся столкнуться с ним, не желая снова доставлять ему страдания. Может ли?..
Ведь может. Однако же Трион сделал только хуже – причинил Тору двойную боль, так что обиженный братишка решил утопить свою тоску в кружке.
Возможно, некстати, но старшему принцу внезапно ярко вспомнилась картина в таверне «У Грабба»: сверлящая его яростным взглядом обнаженная светлая эльфийка, остервенело кричащая: «За что ты меня так ненавидишь?»
«Дурачок же ты мой, — с неожиданной нежностью подумал Трион, целуя лицо брата. – Как я могу тебя ненавидеть, если…»
Торрен тихо застонал, цепляясь за его плечи.
«Если ты – все для меня…»
— Все, — едва слышно повторил вслух Трион. – Боль моя, наказание мое, свет мой, счастье мое, солнце мое…
«Да… Ты – мое проклятие. И мой дар. Моя боль. И моя радость. Ты – всё…»
Едва ли Торрен слышал через эту упругую горячечную пелену, накрывшую его с головой, что шептал его брат. А может быть, и слышал, но не показал этого. А может, решил, что ему показалось – ведь неужели его брат будет говорить ему такие слова, называя его своим солнцем и своим счастьем? А может…
— Боль моя…
Трион даже не заметил, насколько он ускорил движения и насколько громче стали стоны Торрена – все вокруг потонуло в жаркой дымке неистовой страсти, лихорадочных поцелуев и исступленных ласк.
— Счастье мое…
Резкий толчок – и Торрен, изо всех сил вцепившись в шею брата, выгнулся в его руках. Ему показалось, что солнце вспыхнуло под его закрытыми веками и пролилось внутрь его обжигающим расплавленным потоком. Но как он знал, что не небо осыпает его нежными трепетными поцелуями, так он был уверен, что это не солнце разлилось в нем приятным тягучим жаром – вон оно, как и прежде, сияет в небесах, далеких, недоступных и неприкосновенных. Все поцелуи, и прикосновения, и ласки, и этот жар, и удовольствие, крепко переплетенное с болью, дарил ему Трион.
Торрен восстанавливал дыхание, не разжимая объятий, а Трион пораженно смотрел в глаза братишки – потрясающе зеленые, горящие после только что испытанных ощущений, полные непонятных, смешанных в одну нечитаемую гамму чувств.
— Тор, — прошептал старший дроу, касаясь губами уголка глаз Торрена. Братишка шумно вздохнул и устало опустил веки, едва заметно улыбаясь.

Трион предусмотрительно не снимал «полога». Тор, укрытый курткой брата, спал, положив голову ему на бедро, а Трион, сидящий в тени дерева, опираясь спиной о широкий шершавый ствол, ласково перебирал живописно рассыпавшиеся волосы братишки. И осознавал, что желает, чтобы эти тихие минуты умиротворения и счастья растянулись на века.
А впрочем, — Трион с улыбкой посмотрел на дремлющего братишку, — у них ведь будет еще много таких минут.
Торрен слегка зашевелился. Он не открывал глаз, но старший дроу понял, что он проснулся. Не до конца, скорее всего, он еще плавает где-то между сном и явью, но уже ближе ко второй.
— Трион, — сонно позвал Тор, чуть-чуть приподнимая веки.
— Что? – Трион наклонился к брату, касаясь губами острого уха и переходя поцелуем на щеку.
— Я слышал… что ты тогда говорил, — хриплым после сна – а может, еще и сорванным стонами, — голосом произнес Торрен.
— Хм? – Трион не прервал своего занятия.
— Ты… правда сказал, что я твое солнце?
Трион улыбнулся и, чмокнув братишку в уголок губ, прошептал ему на ухо:
— Ты – большее.
Да, действительно. Незачем жалеть об ушедшем мгновении. Ведь впереди у них – еще множество мгновений, которые будут много лучше и прекраснее этих.
Несомненно.

@темы: фанфики, Трион, Торрен