Все - в твоей фантазии.| Демиург мира Тотошек.
Безмолвная трилогия
Автор: Xsana
Фэндом: Лейна
Персонажи: Трион/Торрен, Дариэль/Торрен, Сирин/Торрен
Рейтинг: R
Жанры: Ангст, Фэнтези, POV, Слэш (яой)
Предупреждения: Инцест, OOC
Размер: Мини, 9 страниц
Кол-во частей: 3
Статус: закончен
Описание:
Просто мысленные обращения Триона, Дариэля и Сирина к Торрену.
1. Брат1. Брат
Amor omnibus idem.
(В любви все одинаковы.)
Сталь чужую как подарок за тебя приму, мой брат.
(Hi-Fi, «Брат»)
Он – мой брат.
Мой младший брат.
Я старше его на девятьсот с лишним лет. Я помню день его рождения, помню, как мать укачивала его, младенца, такого крохотного, слабого, беззащитного, на руках, как протягивала его мне, предлагая полюбоваться младшим, как улыбался отец, глядя на маленького сына, как поздравляли с прибавлением королевскую семью придворные…
Я отнесся довольно равнодушно к этому событию. Ну, еще один брат… что с того? Хотя малыш, надо признать, меня позабавил. Милый, улыбчивый, да еще так похожий на меня и на отца…
С возрастом сходство это увеличилось – хотя только в плане внешности. И порой я не мог сдержать улыбки, замечая радостно блестящие изумрудные глаза или слыша такой знакомый, родной голос, звенящий от радости и смеха.
Он – мой брат. И потому – я ближе всех к нему… и в то же время – дальше всех. Мы живем в одном дворце, и комнаты наши не так далеко, но, находясь рядом друг с другом физически, мы, как мне кажется, душевно отдаляемся все больше с каждым днем. У него – свои заботы, свои увлечения, свои друзья и своя судьба. Он – младший принц, он слишком юн, чтобы взваливать на него какие-либо дела, и потому он свободен как птица, он – еще ребенок, который толком и не знает окружающий мир и которому еще опасно кружиться в водоворотах смертельных интриг дроу. Я же – наследник престола, у меня – пропасть дел и бездна обязанностей, огромная ответственность перед своей страной и куча государственных бумаг на рабочем столе. Я известен как опасный, хитрый, сильный хищник, которому переходить дорогу чревато как минимум потерей собственной жизни. Меня боятся, меня уважают – и мой младший брат тоже.
Я давно заметил, что стал часто смотреть на него – слишком часто, чем того требует простая братская забота. Слишком пристально, чтобы объяснить это обычным беспокойством за младшего. Слишком взволнованно, чтобы не заметить влечение, выходящее за рамки родственного чувства.
Я желаю его.
Я хочу, чтобы он принадлежал мне. Мне – и только мне. Хочу, чтобы ночами он не покидал моих объятий. Хочу видеть завитки мягких черных волос, разметавшихся по шелку простыней. Хочу ловить губами его стоны и плавить его тело невыразимо приятными прикосновениями, впитывая в себя его крики и сотрясающие его судороги. Хочу…
Хочу его.
Он – мой брат. И между нами – пропасть.
Днем я с дежурной усмешкой наблюдаю, как он заливисто смеется, болтая со своим светлым приятелем где-нибудь в королевском саду, или шипит, огрызаясь на тонкие колкости Королевского Советника, а ночами – стискиваю руками подушки, пытаясь прогнать встающие перед глазами соблазнительные видения.
Как часто мне снился его испуганный, пораженный взгляд, его приоткрытые, дрожащие, чуть покрасневшие от только что запечатленного на них поцелуя губы, его гибкое, стройное, красивое тело, выгибающееся подо мной на белеющих в сумраке опочивальни простынях? Сколько раз я ловил руками зыбкий фантом, являющийся мне средь исходящего от горячей ванны пара, желая обвить тонкий стан и прижаться к влажным блестящим губам? Сколько ночей я не мог заснуть, мучаясь желанием, или просыпался, тяжело дыша, дрожа от только что испытанных во сне ощущений и чувствуя ладонью влагу на простынях? Сколько раз я затягивал в свою постель первых попавшихся на глаза женщин только потому, что часом раньше увидел полуобнаженного младшего в его покоях, или потому, что мне в очередной раз пришлось тащить пьяного вдрызг братишку на своей спине из кабака?
Сколько раз…
Он – мой брат. Мне часто говорят, что мы похожи. Насчет внешности я верю, но вот характеры у нас определенно разные. Но порой – о боги! – я ловлю его злые, холодные взгляды, которые являются словно копиями моих взглядов, его коварные, опасные улыбки, дублирующие мои, я замечаю у него выражения, жесты, движения, манеры, похожие на мои, — и это сводит с ума.
Однажды мне приснилось, что самообладание изменяет мне, что я просто припираю стоящего ко мне спиной братишку к столу, сдергиваю вниз рукав рубашки, присасываясь губами к точеному плечу, зажимаю ему рот ладонью и шепчу, почти плача: «Молчи, молчи… Не говори ничего… Молчи… Молчи! Молчи!» — торопливо спускаю его брюки, наспех растягиваю и вхожу в него… Я до сих пор помню этот сон – и наши смешавшиеся стоны, и тяжелое, частое дыхание, и обжигающее тепло слившихся друг с другом тел, и его влажные, прилипшие к спине волосы, и испарину на шее, и гасимые моей ладонью крики… и свой исступленный, жалобный, умоляющий шепот: «Молчи! Молчи! Молчи!..»
Он – мой брат. Прекрасный, желанный, недоступный. Мы близки – как братья. И мы безумно далеки – во всех прочих отношениях.
В моих мечтах он отдается по своей воле. В мечтах – я схожу с ума, видя его распластанным на моей постели, такого притягательного, разомлевшего, горячего… Я жадно смотрю на него, восхищаясь каждой его чертой, каждым изгибом его восхитительного тела, каждым его легким, незаметным движением. Его лицо спокойно и невыразимо прекрасно, на нем написано подлинное блаженство, и он откидывает назад голову, подставляя шею моим поцелуям, прикрывает глаза, раздвигает губы. Его длинные черные волосы рассыпаются по белой ткани покрывал, и я зарываюсь в них пальцами, подношу их лицу, прижимаю к губам, вдыхаю их дивный аромат, запоминая его. Я ласкаю изгибы тонкой шеи, крепкие плечи, мускулистые руки, провожу языком по груди, — и он неимоверно соблазнительно выгибается подо мной, и комкает пальцами простыни, и извивается, сминая одеяла, приподнимает бедра, тяжело дышит, умоляя – быстрее, сильнее, глубже…
И я просыпаюсь.
Я желаю своего младшего брата. Боги тому свидетели, но я не стыжусь этого. Я со-крушаюсь лишь, созерцая ту пропасть, что растет между нами.
Я завидую его светлому другу – тот может не стесняться никакими рамками, не сдерживаться приличиями и не обращать внимания на условности, не притворяться и не носить этикетной маски – он панибратски обнимает моего младшего за плечи, заваливает его на землю во время их частых спаррингов, беззаботно хохочет вместе с ним, катаясь по траве… Я завидую ему.
Я завидую и одной небезызвестной белобрысой язве, которая может сколь угодно отпускать в адрес младшего принца двусмысленные комплименты и якобы шутливо звать его в свою постель. Он может без смущения обнимать моего братишку за талию, шептать ему на ухо какую-то нежную чушь, инсценируя наглые домогательства, и довольно ухмыляться, созерцая пылающую физиономию моего младшего.
Я же не могу позволить себе ничего. Только изредка во время тренировок я разрешаю себе дотронуться до него, взять его за руки, показывая новую боевую стойку, да вечером, когда он засыпает, осмеливаюсь потрепать его по волосам или даже осторожно коснуться губами его лба.
Он – мой брат.
Мой любимый брат.
Если бы я мог, я положил бы к его ногам целый мир, я заставил бы небо стать ярче и чище для него, я перевернул бы основы мироздания ради одной его улыбки…
Но ему от меня нужно не более, чем пара теплых взглядов, несколько советов да разрешающий кивок головою.
Он – мой брат. Он – моя кровь. И он – так далек от меня.
А ведь я подарю тебе все…
Я подарю тебе все, что есть под нашими небесами.
Я подарил бы тебе все…
Но, увы, я не свободен в своих желаниях. Я связан по рукам и ногам – и лишь взгляды мои не скованы тяжкими цепями моралей, лишь мои мысли не сдавлены рамками чужого мнения и мои мечты не знают никаких запретов.
Я подарю тебе мир… только – попроси.
2. Друг2. Друг
Не бывало в мире вернее друга.
(Канцлер Ги, «Плач Гильгамеша по Энкиду»)
Он – мой друг.
Мой лучший друг.
Если бы мне год назад сказали, что моим ближайшим приятелем станет темный эльф, да еще и принц темноэльфийского престола, я бы рассмеялся и покрутил пальцем у виска. Я не думал, что даже поговорить с ним когда-нибудь смогу – да и не очень-то этого хотелось, если честно. Дроу и светлые эльфы никогда не были в хороших отношениях. Скорее между нами был вежливый холодный нейтралитет.
Но стараниями одной небезызвестной человечки я и младший принц дроу сблизились и – невероятно! – стали лучшими друзьями.
Торрен казался мне непохожим на других дроу. Да, конечно, язвительный, как и все темные, немного заносчивый, но – добрый, веселый, честный, непосредственный. Если сравнивать его с тем же Трионом – намного более мягкий, дружелюбный, светлый. Да уж, скажи я Тору, что он «светлый», мне бы точно дали по шее за такие слова.
А ведь правда. Он – как солнце. С его черными волосами, изумрудно-лиственными глазами, бледной кожей – как солнце. Стройный, гибкий, не такой, конечно, грациоз-ный, как его старший брат, не такой сильный и опытный – но чем-то невыразимо мне близкий.
Мы примерно одного возраста – Трион шутливо называет нас «малолетками». Что, впрочем, не обидно. Это – лишняя причина быть вместе.
Он – мой друг. И хотя мы далеки во многих отношениях – светлый эльф и темный, принц Сартара и сын веллариэльского советника, — мы близки как друзья.
Он – мой друг. И я – ближе всех к нему.
Ведь обычно именно из приятельских отношений вырастает более серьезная привя-занность?
Как-то, когда Тор был замаскирован под Тори, мы с ним сидели под деревом во дворе таверны и болтали, и к нам вдруг подошла хихикающая Лейна и сообщила, что зрители за конюшней ждут перехода к самому интересному. Я так возмутился, что даже забыл покраснеть. После этого человечка со всех ног удирала от двух разъяренных эльфов и спаслась только благодаря появлению сэльфинга. А ведь на секунду мне показалось, что Лейна прочла мои мысли. Хотя в женском облике Тор привлекал далеко не так сильно… И потому было легче.
Он – мой друг… Но я люблю его не как друга.
Я мечтаю о нем.
Я мечтаю обнять его за талию, привлекая к себе, и впиться губами в приоткрытые от удивления губы, зарыться пальцами в водопад черных волос, заставляя его откинуть голосу назад, и жадно целовать его, пока грудь не начнет разрываться от недостатка воздуха. Я желаю утонуть в его чудесных зеленых глазах, раствориться в жаре его тела, до умопомрачения надышаться его запахом…
Но я боюсь подумать, как он отреагирует. Оттолкнет, уйдет, презрительно скривит-ся, взглянет с ужасом, отрицательно покачает головой… или предложит остаться «просто друзьями». Я не знаю, что будет больнее.
На ответ я почти не надеюсь. Действительно, как так можно – влюбиться в друга?
Ему нравятся девушки, красивые, светловолосые, синеглазые, веселые, открытые, упрямые – я знаю, он сам мне говорил. Я невольно усмехнулся, думая, что под описание внешности вполне подхожу… за исключением, конечно, того, что я не девушка.
Правитель Линиэль со смешком замечает, Тор на меня плохо влияет. Научил ругаться на темноэльфийском, а теперь еще и подначивает устраивать мелкие пакости бегающим за ним придворным дамочкам и одной среброволосой ехидне, чьи домогательства достают его больше, чем приставания всех дамочек вместе взятых. Но мне просто нравится быть рядом с ним. С ним – весело, тепло, уютно. С ним можно поговорить на любую тему, ему без сомнения можно открыть любой секрет и доверить любую тайну – даже если он посмеется, он поймет, примет, сохранит, поможет, если понадобится, подбодрит, утешит, протянет руку помощи… Он добрый, отзывчивый, честный. Он хороший боец – нам обоим доставляют удовольствие наши совместные спарринги, которые, как правило, оканчиваются шутливым барахтаньем на земле. Такие завершения тренировок, впрочем, моя вина – мне так хочется дотронуться до него, стать ближе, пусть даже таким образом, пусть даже ненадолго – до тех пор, пока нам не надоест кататься по траве или Трион не растащит нас за шкирки, — мне хочется ощутить тепло его тела и увидеть совсем рядом его лицо, его озорно блестящие глаза и его веселую, солнечно-радостную улыбку.
Я знаю, ему тоже хорошо со мной.
Он – мой друг. Всего лишь друг. И мне позволены только простые дружеские прикосновения, панибратские объятия да заговорщицкий шепот на ухо.
Но я – ближе всех к нему. Часто за разговорами мы забываем о времени, засиживаемся до глубокой ночи и незаметно для самих себя засыпаем на его кровати. Мы пропускаем завтрак, и нас приходит будить Трион, недовольно сверкающий глазами и сразу после весьма неделикатной побудки начинающий лекцию о пристойном поведении.
— Светлый, может, ты переедешь из гостевых покоев в опочивальню младшего принца, раз тебе так нравится в его постели? – ехидно предложил как-то Трион. Тор, захохотав, сказал, что согласен. Я залился краской – но Торрен, к счастью, не придал этому значения.
Сколько раз я подавлял желание прямо сейчас повалить его на эту кровать, на которой мы спим вместе, не касаясь друг друга, стянуть с него камзол, разорвать рубашку, присосаться поцелуем к тонкой белой шее, изласкать до изнеможения его красивое, сильное тело, войти в него, слиться с ним, почувствовать, какой он тесный, горячий, податливый, чтобы он стонал, и выгибался, и хватался за меня, и двигался навстречу, и сминал пальцами простыни…
Но этого не будет.
Он беззаботно смеется, откидываясь назад и опираясь локтями о постель, слушая наставления брата, а я – я не могу оторвать от него глаз, с замирающим от восторга сердцем наблюдая, как скользят вдоль шеи блестящие черные волосы, как выглядывает из-под ворота рубашки тонкая ключица, как стягивает точеную талию неширокий пояс и как охватывают узкие брюки длинные стройные ноги.
Как-то я, решившись, шутливо дернул его за косичку – мне не нравится традиция дроу заплетать волосы во множество косичек, но Тору все к лицу. Он принял это за дружеский жест и только слегка улыбнулся. А я с тех пор осмеливаюсь порой, когда стою за его спиною, брать в ладони его косички и подносить их у губам.
Если бы я мог, я подарил бы ему солнце. Если бы я мог, я хотел бы всегда быть рядом с ним. Конечно же, это невозможно: он – принц дроу, я – будущий советник светлоэльфийского владыки… Но как хочется забыть обо всех этих самоубеждениях, доводах рассудка, страхе быть отвергнутым – и просто отдаться чувству.
Однажды ночью, намучавшись бессонницей, я выполз из постели и набросал на клочке пергамента любовное стихотворение – для него… Вот она – страсть светлых эльфов к поэзии и их склонность писать для любимых серенады и лирические признания! То стихотворение я спрятал подальше, но мысленно я так часто произносил его перед Торреном, что давно уже выучил наизусть. Я хотел даже представить свое творение на его суд, выдав его за плод безответной любви к некой веллариэльской даме, но не решился. Может, боялся, что Тор его раскритикует, а может – что он узнает в нем себя…
Он – мой друг. Друг, о котором можно только мечтать. «Какая двусмысленная формулировка!» — усмехнулся я как-то про себя. Ведь действительно – только мечтать…
А если бы он все-таки ответил… наверно, я сошел бы с ума от счастья.
Он – мой друг. Самый близкий… и единственно близкий.
И если мне не позволено большего… позволь просто быть рядом с тобою.
Друг мой.
Любимый мой.
3. Принц3. Принц
И в толпе чужих непонимающих лиц я ищу тебя, мой маленький принц…
Прижимая меч к губам, молю лишь об одном:
Если мне придется смиренно падать ниц,
Хочу, чтоб предо мной стоял маленький принц.
(Д.Петров, «Мой принц»)
Он – мой принц.
Мой прекрасный принц.
Он такой забавный. Смешной, импульсивный, гордый как настоящий принц и упря-мый как истинный д’Орсвит. Юный, совсем юный – ему нет и полутора веков, неудивительно, что при дворе его не воспринимают всерьез – и его это дико раздражает. Когда он злится, он становится ужасно милым, он очаровательно краснеет и чудесно сверкает злыми изумрудными глазами, до боли напоминая в такие моменты старшего брата и отца. Может, именно поэтому мне нравится его дразнить – потому что мне хочется увидеть его прелестную злость, румянец на его щеках и его горячий, обжигающий ледяным зеленым огнем взгляд?
А ведь недавно я не обращал на него никакого внимания, видя в нем лишь пешку в очередной партии смертельных игр сартарского двора. Он сразил меня в облике светлой эльфийки – и я был зол как тысяча демонов, когда узнал, что этот сопляк провел меня как мальчишку, а потом еще и стал травить при дворе байки о том, как Королевский Советник сох от любви к прекрасной эльфийской деве.
Я был зол… а потом понял, что, хотя дева исчезла, любовь – не ушла.
Я влюбился не в облик – я влюбился в душу, что скрывалась под этим обликом.
И не имело значения, что он парень, что он принц, что он – малолетний пакостник, который выставляет меня на посмешище перед всем светом. Я влюбился без памяти.
Он – мой принц. А я – Королевский Советник. И я – ненавистнее всех для него.
Он побаивается меня – и он терпеть меня не может. Взгляды его полны неприятия, недоверия и недовольства. Он старается держаться от меня подальше и шарахается назад каждый раз, как я оказываюсь чересчур близко.
Он похож на миленького пушного зверька – маленький, встрепанный, хорошенький, порой злой, готовый в любой момент укусить или исцарапать, порой – растерянный и недоумевающий, а по утрам – сонный, рассеянный, так что безумно хочется сграбастать его в охапку, посадить себе на колени и ласкать и целовать его до тех пор, пока он не взвоет и не начнет вырываться.
Он – мой принц. Я – слуга короля. Холодный, жестокий, расчетливый – не зря меня прозвали Ледяным Эльфом. Я опасный противник, я искусный интриган, я хитрый, я изворотливый, я мстительный… А он – невинный мальчишка, добрый, веселый, жизнерадостный. Он днями напролет развлекается со своим светлым дружком, свободный, радостный, сияющий… Демоны побери этого эльфенка, который постоянно маячит рядом с ним, который может так беспечно обнимать его за плечи и часами пропадать в его покоях, за разговорами забывая о времени!
Он прекрасен. Он юн. Он – словно распускающийся цветок ночной фиалки, поражающий своей трепетной, нежной красотой и скрываемой за ней робостью. Его лепестки еще только наливаются цветом и готовятся раскрыться – так что же будет, когда он зацветет в полную силу?
Он – мой принц. Но мои чувства к нему давно вышли за пределы вассальной преданности.
Я вожделею его.
Я желаю распластать его на своей кровати, томного, разморенного, не способного сопротивляться, истерзать поцелуями бледную кожу, зарыться лицом в блестящий поток черных волос, я хочу изучить ладонями каждый изгиб его восхитительного, стройного, юного тела, найти все его чувствительные места, хочу овладеть им, нежно и жестко, бережно и страстно, доставить ему невероятную боль и неописуемое блаженство, хочу чувствовать, как он изгибается подо мной, как он метается по кровати, хочу слышать его стоны, его жалобы, его мольбы, его крики, хочу собирать с его щек тонкие соленые дорожки и шептать ему на ушко разные нежные глупости. Хочу ощутить, каковы на вкус его губы – наверняка они сладкие, как мед, и нежные, как лепестки лилии. Наверняка волосы его пахнут цветами и солнцем, а кожа изумляет своей мягкостью и краснеет от каждого прикосновения. Наверняка…
Но обо всем этом я могу лишь догадываться. Ведь я не смею даже дотронуться до него или обратиться к нему, чтобы не обратить любое действие в шутку, скрывающую мои подлинные желания.
Один раз, не выдержав, я все-таки зажал его в уголке темного коридора и промурлыкал, что моя постель все еще с нетерпением ждет его, для пущего убеждения укусив за ушко и обвив руками гибкую талию. Я забыл обо всем, млея от ощущения дрожащего в моих объятиях стройного, горячего, тонкого тела, жадно вдыхая аромат его волос и ловя его прерывистое, испуганное дыхание. Не сойти с ума от наслаждения мне помог сам принц, рванувшийся из моей хватки как не-нормальный. Он убежал – и сразу стало как-то пусто, темно, холодно… Я сжимал и разжимал кулаки, тупо разглядывая свои ладони, подносил их к лицу, пытаясь запомнить его запах, еще оставшийся на моей коже, и смеялся сам над собой – надо же, Королевский Советник сходит с ума от любви…
Действительно – сходит с ума.
Однажды король послал меня позвать младшего принца на утренний совет. Он, конечно, дрых без задних ног и, когда я разбудил его, в спешке начал собираться. Спал он в рубашке и бриджах – видимо, вчера вернулся домой поздно и не успел раздеться, — и при мне явно не горел желанием снимать их. Он юркнул за ширму, захватив с собой парадный костюм, перебросил старую рубашку на постель и заворчал, видимо, как всегда путаясь в официальном наряде.
Он не видел, как я шагнул к его кровати, поднял брошенную им рубашку и зарылся в нее лицом, жадно, исступленно вдыхая ее запах, словно стараясь пропитать им все свое существо, чувствуя кожей еще оставшееся на ткани тепло его тела и прижимаясь к ней губами, покрывая торопливыми поцелуями мягкий хлопок. Когда он, переодевшись, вышел из-за ширмы, я уже взял себя в руки.
Он – мой принц.
И если бы он сказал мне хоть слово, я упал бы к его ногам. Я обнимал бы его колени, я целовал бы ему руки, я лихорадочно признавался бы ему в любви, я клялся бы ему в вечной верности. О боги, не королю Сартара желаю я служить, не короне дроу, не темноэльфийскому трону – а ему, только ему, моему юному прекрасному принцу! Я хочу быть его слугой, его преданным вассалом, его рабом, если угодно, – лишь бы быть «его». Лишь бы иметь право называть его «своим».
Мой принц…
Если бы я мог, я подарил бы ему свою жизнь. Я выполнил бы любой его самый безумный приказ, я убивал бы ради него, я добыл бы для него все, чего он ни пожелал бы, я положил бы к его ногам небо и усыпал бы его дорогу звездами, я бы…
Боги, что мне сделать для тебя?! Что мне сделать, чтобы доказать свою любовь и хоть немного унять сжигающее меня изнутри яростное, дикое, бушующее пламя?
Мой принц, мой повелитель, мой владыка, мой сюзерен, мой господин, мой хозяин, мой властелин… мой король.
Все, все для тебя, весь мир, небо и все, что под ним, — все создано для тебя и принад-лежит тебе. И я – в том числе. Я твой – целиком и навечно. Один твой взгляд – и я сделаю что угодно, я сотрясу основы мира и переверну его с ног на голову – ради тебя…
Я подарю тебе все. Только – прикажи, мой принц.
Верно говорят, что в любви все мы одинаковы.
Автор: Xsana
Фэндом: Лейна
Персонажи: Трион/Торрен, Дариэль/Торрен, Сирин/Торрен
Рейтинг: R
Жанры: Ангст, Фэнтези, POV, Слэш (яой)
Предупреждения: Инцест, OOC
Размер: Мини, 9 страниц
Кол-во частей: 3
Статус: закончен
Описание:
Просто мысленные обращения Триона, Дариэля и Сирина к Торрену.
1. Брат1. Брат
Amor omnibus idem.
(В любви все одинаковы.)
Сталь чужую как подарок за тебя приму, мой брат.
(Hi-Fi, «Брат»)
Он – мой брат.
Мой младший брат.
Я старше его на девятьсот с лишним лет. Я помню день его рождения, помню, как мать укачивала его, младенца, такого крохотного, слабого, беззащитного, на руках, как протягивала его мне, предлагая полюбоваться младшим, как улыбался отец, глядя на маленького сына, как поздравляли с прибавлением королевскую семью придворные…
Я отнесся довольно равнодушно к этому событию. Ну, еще один брат… что с того? Хотя малыш, надо признать, меня позабавил. Милый, улыбчивый, да еще так похожий на меня и на отца…
С возрастом сходство это увеличилось – хотя только в плане внешности. И порой я не мог сдержать улыбки, замечая радостно блестящие изумрудные глаза или слыша такой знакомый, родной голос, звенящий от радости и смеха.
Он – мой брат. И потому – я ближе всех к нему… и в то же время – дальше всех. Мы живем в одном дворце, и комнаты наши не так далеко, но, находясь рядом друг с другом физически, мы, как мне кажется, душевно отдаляемся все больше с каждым днем. У него – свои заботы, свои увлечения, свои друзья и своя судьба. Он – младший принц, он слишком юн, чтобы взваливать на него какие-либо дела, и потому он свободен как птица, он – еще ребенок, который толком и не знает окружающий мир и которому еще опасно кружиться в водоворотах смертельных интриг дроу. Я же – наследник престола, у меня – пропасть дел и бездна обязанностей, огромная ответственность перед своей страной и куча государственных бумаг на рабочем столе. Я известен как опасный, хитрый, сильный хищник, которому переходить дорогу чревато как минимум потерей собственной жизни. Меня боятся, меня уважают – и мой младший брат тоже.
Я давно заметил, что стал часто смотреть на него – слишком часто, чем того требует простая братская забота. Слишком пристально, чтобы объяснить это обычным беспокойством за младшего. Слишком взволнованно, чтобы не заметить влечение, выходящее за рамки родственного чувства.
Я желаю его.
Я хочу, чтобы он принадлежал мне. Мне – и только мне. Хочу, чтобы ночами он не покидал моих объятий. Хочу видеть завитки мягких черных волос, разметавшихся по шелку простыней. Хочу ловить губами его стоны и плавить его тело невыразимо приятными прикосновениями, впитывая в себя его крики и сотрясающие его судороги. Хочу…
Хочу его.
Он – мой брат. И между нами – пропасть.
Днем я с дежурной усмешкой наблюдаю, как он заливисто смеется, болтая со своим светлым приятелем где-нибудь в королевском саду, или шипит, огрызаясь на тонкие колкости Королевского Советника, а ночами – стискиваю руками подушки, пытаясь прогнать встающие перед глазами соблазнительные видения.
Как часто мне снился его испуганный, пораженный взгляд, его приоткрытые, дрожащие, чуть покрасневшие от только что запечатленного на них поцелуя губы, его гибкое, стройное, красивое тело, выгибающееся подо мной на белеющих в сумраке опочивальни простынях? Сколько раз я ловил руками зыбкий фантом, являющийся мне средь исходящего от горячей ванны пара, желая обвить тонкий стан и прижаться к влажным блестящим губам? Сколько ночей я не мог заснуть, мучаясь желанием, или просыпался, тяжело дыша, дрожа от только что испытанных во сне ощущений и чувствуя ладонью влагу на простынях? Сколько раз я затягивал в свою постель первых попавшихся на глаза женщин только потому, что часом раньше увидел полуобнаженного младшего в его покоях, или потому, что мне в очередной раз пришлось тащить пьяного вдрызг братишку на своей спине из кабака?
Сколько раз…
Он – мой брат. Мне часто говорят, что мы похожи. Насчет внешности я верю, но вот характеры у нас определенно разные. Но порой – о боги! – я ловлю его злые, холодные взгляды, которые являются словно копиями моих взглядов, его коварные, опасные улыбки, дублирующие мои, я замечаю у него выражения, жесты, движения, манеры, похожие на мои, — и это сводит с ума.
Однажды мне приснилось, что самообладание изменяет мне, что я просто припираю стоящего ко мне спиной братишку к столу, сдергиваю вниз рукав рубашки, присасываясь губами к точеному плечу, зажимаю ему рот ладонью и шепчу, почти плача: «Молчи, молчи… Не говори ничего… Молчи… Молчи! Молчи!» — торопливо спускаю его брюки, наспех растягиваю и вхожу в него… Я до сих пор помню этот сон – и наши смешавшиеся стоны, и тяжелое, частое дыхание, и обжигающее тепло слившихся друг с другом тел, и его влажные, прилипшие к спине волосы, и испарину на шее, и гасимые моей ладонью крики… и свой исступленный, жалобный, умоляющий шепот: «Молчи! Молчи! Молчи!..»
Он – мой брат. Прекрасный, желанный, недоступный. Мы близки – как братья. И мы безумно далеки – во всех прочих отношениях.
В моих мечтах он отдается по своей воле. В мечтах – я схожу с ума, видя его распластанным на моей постели, такого притягательного, разомлевшего, горячего… Я жадно смотрю на него, восхищаясь каждой его чертой, каждым изгибом его восхитительного тела, каждым его легким, незаметным движением. Его лицо спокойно и невыразимо прекрасно, на нем написано подлинное блаженство, и он откидывает назад голову, подставляя шею моим поцелуям, прикрывает глаза, раздвигает губы. Его длинные черные волосы рассыпаются по белой ткани покрывал, и я зарываюсь в них пальцами, подношу их лицу, прижимаю к губам, вдыхаю их дивный аромат, запоминая его. Я ласкаю изгибы тонкой шеи, крепкие плечи, мускулистые руки, провожу языком по груди, — и он неимоверно соблазнительно выгибается подо мной, и комкает пальцами простыни, и извивается, сминая одеяла, приподнимает бедра, тяжело дышит, умоляя – быстрее, сильнее, глубже…
И я просыпаюсь.
Я желаю своего младшего брата. Боги тому свидетели, но я не стыжусь этого. Я со-крушаюсь лишь, созерцая ту пропасть, что растет между нами.
Я завидую его светлому другу – тот может не стесняться никакими рамками, не сдерживаться приличиями и не обращать внимания на условности, не притворяться и не носить этикетной маски – он панибратски обнимает моего младшего за плечи, заваливает его на землю во время их частых спаррингов, беззаботно хохочет вместе с ним, катаясь по траве… Я завидую ему.
Я завидую и одной небезызвестной белобрысой язве, которая может сколь угодно отпускать в адрес младшего принца двусмысленные комплименты и якобы шутливо звать его в свою постель. Он может без смущения обнимать моего братишку за талию, шептать ему на ухо какую-то нежную чушь, инсценируя наглые домогательства, и довольно ухмыляться, созерцая пылающую физиономию моего младшего.
Я же не могу позволить себе ничего. Только изредка во время тренировок я разрешаю себе дотронуться до него, взять его за руки, показывая новую боевую стойку, да вечером, когда он засыпает, осмеливаюсь потрепать его по волосам или даже осторожно коснуться губами его лба.
Он – мой брат.
Мой любимый брат.
Если бы я мог, я положил бы к его ногам целый мир, я заставил бы небо стать ярче и чище для него, я перевернул бы основы мироздания ради одной его улыбки…
Но ему от меня нужно не более, чем пара теплых взглядов, несколько советов да разрешающий кивок головою.
Он – мой брат. Он – моя кровь. И он – так далек от меня.
А ведь я подарю тебе все…
Я подарю тебе все, что есть под нашими небесами.
Я подарил бы тебе все…
Но, увы, я не свободен в своих желаниях. Я связан по рукам и ногам – и лишь взгляды мои не скованы тяжкими цепями моралей, лишь мои мысли не сдавлены рамками чужого мнения и мои мечты не знают никаких запретов.
Я подарю тебе мир… только – попроси.
2. Друг2. Друг
Не бывало в мире вернее друга.
(Канцлер Ги, «Плач Гильгамеша по Энкиду»)
Он – мой друг.
Мой лучший друг.
Если бы мне год назад сказали, что моим ближайшим приятелем станет темный эльф, да еще и принц темноэльфийского престола, я бы рассмеялся и покрутил пальцем у виска. Я не думал, что даже поговорить с ним когда-нибудь смогу – да и не очень-то этого хотелось, если честно. Дроу и светлые эльфы никогда не были в хороших отношениях. Скорее между нами был вежливый холодный нейтралитет.
Но стараниями одной небезызвестной человечки я и младший принц дроу сблизились и – невероятно! – стали лучшими друзьями.
Торрен казался мне непохожим на других дроу. Да, конечно, язвительный, как и все темные, немного заносчивый, но – добрый, веселый, честный, непосредственный. Если сравнивать его с тем же Трионом – намного более мягкий, дружелюбный, светлый. Да уж, скажи я Тору, что он «светлый», мне бы точно дали по шее за такие слова.
А ведь правда. Он – как солнце. С его черными волосами, изумрудно-лиственными глазами, бледной кожей – как солнце. Стройный, гибкий, не такой, конечно, грациоз-ный, как его старший брат, не такой сильный и опытный – но чем-то невыразимо мне близкий.
Мы примерно одного возраста – Трион шутливо называет нас «малолетками». Что, впрочем, не обидно. Это – лишняя причина быть вместе.
Он – мой друг. И хотя мы далеки во многих отношениях – светлый эльф и темный, принц Сартара и сын веллариэльского советника, — мы близки как друзья.
Он – мой друг. И я – ближе всех к нему.
Ведь обычно именно из приятельских отношений вырастает более серьезная привя-занность?
Как-то, когда Тор был замаскирован под Тори, мы с ним сидели под деревом во дворе таверны и болтали, и к нам вдруг подошла хихикающая Лейна и сообщила, что зрители за конюшней ждут перехода к самому интересному. Я так возмутился, что даже забыл покраснеть. После этого человечка со всех ног удирала от двух разъяренных эльфов и спаслась только благодаря появлению сэльфинга. А ведь на секунду мне показалось, что Лейна прочла мои мысли. Хотя в женском облике Тор привлекал далеко не так сильно… И потому было легче.
Он – мой друг… Но я люблю его не как друга.
Я мечтаю о нем.
Я мечтаю обнять его за талию, привлекая к себе, и впиться губами в приоткрытые от удивления губы, зарыться пальцами в водопад черных волос, заставляя его откинуть голосу назад, и жадно целовать его, пока грудь не начнет разрываться от недостатка воздуха. Я желаю утонуть в его чудесных зеленых глазах, раствориться в жаре его тела, до умопомрачения надышаться его запахом…
Но я боюсь подумать, как он отреагирует. Оттолкнет, уйдет, презрительно скривит-ся, взглянет с ужасом, отрицательно покачает головой… или предложит остаться «просто друзьями». Я не знаю, что будет больнее.
На ответ я почти не надеюсь. Действительно, как так можно – влюбиться в друга?
Ему нравятся девушки, красивые, светловолосые, синеглазые, веселые, открытые, упрямые – я знаю, он сам мне говорил. Я невольно усмехнулся, думая, что под описание внешности вполне подхожу… за исключением, конечно, того, что я не девушка.
Правитель Линиэль со смешком замечает, Тор на меня плохо влияет. Научил ругаться на темноэльфийском, а теперь еще и подначивает устраивать мелкие пакости бегающим за ним придворным дамочкам и одной среброволосой ехидне, чьи домогательства достают его больше, чем приставания всех дамочек вместе взятых. Но мне просто нравится быть рядом с ним. С ним – весело, тепло, уютно. С ним можно поговорить на любую тему, ему без сомнения можно открыть любой секрет и доверить любую тайну – даже если он посмеется, он поймет, примет, сохранит, поможет, если понадобится, подбодрит, утешит, протянет руку помощи… Он добрый, отзывчивый, честный. Он хороший боец – нам обоим доставляют удовольствие наши совместные спарринги, которые, как правило, оканчиваются шутливым барахтаньем на земле. Такие завершения тренировок, впрочем, моя вина – мне так хочется дотронуться до него, стать ближе, пусть даже таким образом, пусть даже ненадолго – до тех пор, пока нам не надоест кататься по траве или Трион не растащит нас за шкирки, — мне хочется ощутить тепло его тела и увидеть совсем рядом его лицо, его озорно блестящие глаза и его веселую, солнечно-радостную улыбку.
Я знаю, ему тоже хорошо со мной.
Он – мой друг. Всего лишь друг. И мне позволены только простые дружеские прикосновения, панибратские объятия да заговорщицкий шепот на ухо.
Но я – ближе всех к нему. Часто за разговорами мы забываем о времени, засиживаемся до глубокой ночи и незаметно для самих себя засыпаем на его кровати. Мы пропускаем завтрак, и нас приходит будить Трион, недовольно сверкающий глазами и сразу после весьма неделикатной побудки начинающий лекцию о пристойном поведении.
— Светлый, может, ты переедешь из гостевых покоев в опочивальню младшего принца, раз тебе так нравится в его постели? – ехидно предложил как-то Трион. Тор, захохотав, сказал, что согласен. Я залился краской – но Торрен, к счастью, не придал этому значения.
Сколько раз я подавлял желание прямо сейчас повалить его на эту кровать, на которой мы спим вместе, не касаясь друг друга, стянуть с него камзол, разорвать рубашку, присосаться поцелуем к тонкой белой шее, изласкать до изнеможения его красивое, сильное тело, войти в него, слиться с ним, почувствовать, какой он тесный, горячий, податливый, чтобы он стонал, и выгибался, и хватался за меня, и двигался навстречу, и сминал пальцами простыни…
Но этого не будет.
Он беззаботно смеется, откидываясь назад и опираясь локтями о постель, слушая наставления брата, а я – я не могу оторвать от него глаз, с замирающим от восторга сердцем наблюдая, как скользят вдоль шеи блестящие черные волосы, как выглядывает из-под ворота рубашки тонкая ключица, как стягивает точеную талию неширокий пояс и как охватывают узкие брюки длинные стройные ноги.
Как-то я, решившись, шутливо дернул его за косичку – мне не нравится традиция дроу заплетать волосы во множество косичек, но Тору все к лицу. Он принял это за дружеский жест и только слегка улыбнулся. А я с тех пор осмеливаюсь порой, когда стою за его спиною, брать в ладони его косички и подносить их у губам.
Если бы я мог, я подарил бы ему солнце. Если бы я мог, я хотел бы всегда быть рядом с ним. Конечно же, это невозможно: он – принц дроу, я – будущий советник светлоэльфийского владыки… Но как хочется забыть обо всех этих самоубеждениях, доводах рассудка, страхе быть отвергнутым – и просто отдаться чувству.
Однажды ночью, намучавшись бессонницей, я выполз из постели и набросал на клочке пергамента любовное стихотворение – для него… Вот она – страсть светлых эльфов к поэзии и их склонность писать для любимых серенады и лирические признания! То стихотворение я спрятал подальше, но мысленно я так часто произносил его перед Торреном, что давно уже выучил наизусть. Я хотел даже представить свое творение на его суд, выдав его за плод безответной любви к некой веллариэльской даме, но не решился. Может, боялся, что Тор его раскритикует, а может – что он узнает в нем себя…
Он – мой друг. Друг, о котором можно только мечтать. «Какая двусмысленная формулировка!» — усмехнулся я как-то про себя. Ведь действительно – только мечтать…
А если бы он все-таки ответил… наверно, я сошел бы с ума от счастья.
Он – мой друг. Самый близкий… и единственно близкий.
И если мне не позволено большего… позволь просто быть рядом с тобою.
Друг мой.
Любимый мой.
3. Принц3. Принц
И в толпе чужих непонимающих лиц я ищу тебя, мой маленький принц…
Прижимая меч к губам, молю лишь об одном:
Если мне придется смиренно падать ниц,
Хочу, чтоб предо мной стоял маленький принц.
(Д.Петров, «Мой принц»)
Он – мой принц.
Мой прекрасный принц.
Он такой забавный. Смешной, импульсивный, гордый как настоящий принц и упря-мый как истинный д’Орсвит. Юный, совсем юный – ему нет и полутора веков, неудивительно, что при дворе его не воспринимают всерьез – и его это дико раздражает. Когда он злится, он становится ужасно милым, он очаровательно краснеет и чудесно сверкает злыми изумрудными глазами, до боли напоминая в такие моменты старшего брата и отца. Может, именно поэтому мне нравится его дразнить – потому что мне хочется увидеть его прелестную злость, румянец на его щеках и его горячий, обжигающий ледяным зеленым огнем взгляд?
А ведь недавно я не обращал на него никакого внимания, видя в нем лишь пешку в очередной партии смертельных игр сартарского двора. Он сразил меня в облике светлой эльфийки – и я был зол как тысяча демонов, когда узнал, что этот сопляк провел меня как мальчишку, а потом еще и стал травить при дворе байки о том, как Королевский Советник сох от любви к прекрасной эльфийской деве.
Я был зол… а потом понял, что, хотя дева исчезла, любовь – не ушла.
Я влюбился не в облик – я влюбился в душу, что скрывалась под этим обликом.
И не имело значения, что он парень, что он принц, что он – малолетний пакостник, который выставляет меня на посмешище перед всем светом. Я влюбился без памяти.
Он – мой принц. А я – Королевский Советник. И я – ненавистнее всех для него.
Он побаивается меня – и он терпеть меня не может. Взгляды его полны неприятия, недоверия и недовольства. Он старается держаться от меня подальше и шарахается назад каждый раз, как я оказываюсь чересчур близко.
Он похож на миленького пушного зверька – маленький, встрепанный, хорошенький, порой злой, готовый в любой момент укусить или исцарапать, порой – растерянный и недоумевающий, а по утрам – сонный, рассеянный, так что безумно хочется сграбастать его в охапку, посадить себе на колени и ласкать и целовать его до тех пор, пока он не взвоет и не начнет вырываться.
Он – мой принц. Я – слуга короля. Холодный, жестокий, расчетливый – не зря меня прозвали Ледяным Эльфом. Я опасный противник, я искусный интриган, я хитрый, я изворотливый, я мстительный… А он – невинный мальчишка, добрый, веселый, жизнерадостный. Он днями напролет развлекается со своим светлым дружком, свободный, радостный, сияющий… Демоны побери этого эльфенка, который постоянно маячит рядом с ним, который может так беспечно обнимать его за плечи и часами пропадать в его покоях, за разговорами забывая о времени!
Он прекрасен. Он юн. Он – словно распускающийся цветок ночной фиалки, поражающий своей трепетной, нежной красотой и скрываемой за ней робостью. Его лепестки еще только наливаются цветом и готовятся раскрыться – так что же будет, когда он зацветет в полную силу?
Он – мой принц. Но мои чувства к нему давно вышли за пределы вассальной преданности.
Я вожделею его.
Я желаю распластать его на своей кровати, томного, разморенного, не способного сопротивляться, истерзать поцелуями бледную кожу, зарыться лицом в блестящий поток черных волос, я хочу изучить ладонями каждый изгиб его восхитительного, стройного, юного тела, найти все его чувствительные места, хочу овладеть им, нежно и жестко, бережно и страстно, доставить ему невероятную боль и неописуемое блаженство, хочу чувствовать, как он изгибается подо мной, как он метается по кровати, хочу слышать его стоны, его жалобы, его мольбы, его крики, хочу собирать с его щек тонкие соленые дорожки и шептать ему на ушко разные нежные глупости. Хочу ощутить, каковы на вкус его губы – наверняка они сладкие, как мед, и нежные, как лепестки лилии. Наверняка волосы его пахнут цветами и солнцем, а кожа изумляет своей мягкостью и краснеет от каждого прикосновения. Наверняка…
Но обо всем этом я могу лишь догадываться. Ведь я не смею даже дотронуться до него или обратиться к нему, чтобы не обратить любое действие в шутку, скрывающую мои подлинные желания.
Один раз, не выдержав, я все-таки зажал его в уголке темного коридора и промурлыкал, что моя постель все еще с нетерпением ждет его, для пущего убеждения укусив за ушко и обвив руками гибкую талию. Я забыл обо всем, млея от ощущения дрожащего в моих объятиях стройного, горячего, тонкого тела, жадно вдыхая аромат его волос и ловя его прерывистое, испуганное дыхание. Не сойти с ума от наслаждения мне помог сам принц, рванувшийся из моей хватки как не-нормальный. Он убежал – и сразу стало как-то пусто, темно, холодно… Я сжимал и разжимал кулаки, тупо разглядывая свои ладони, подносил их к лицу, пытаясь запомнить его запах, еще оставшийся на моей коже, и смеялся сам над собой – надо же, Королевский Советник сходит с ума от любви…
Действительно – сходит с ума.
Однажды король послал меня позвать младшего принца на утренний совет. Он, конечно, дрых без задних ног и, когда я разбудил его, в спешке начал собираться. Спал он в рубашке и бриджах – видимо, вчера вернулся домой поздно и не успел раздеться, — и при мне явно не горел желанием снимать их. Он юркнул за ширму, захватив с собой парадный костюм, перебросил старую рубашку на постель и заворчал, видимо, как всегда путаясь в официальном наряде.
Он не видел, как я шагнул к его кровати, поднял брошенную им рубашку и зарылся в нее лицом, жадно, исступленно вдыхая ее запах, словно стараясь пропитать им все свое существо, чувствуя кожей еще оставшееся на ткани тепло его тела и прижимаясь к ней губами, покрывая торопливыми поцелуями мягкий хлопок. Когда он, переодевшись, вышел из-за ширмы, я уже взял себя в руки.
Он – мой принц.
И если бы он сказал мне хоть слово, я упал бы к его ногам. Я обнимал бы его колени, я целовал бы ему руки, я лихорадочно признавался бы ему в любви, я клялся бы ему в вечной верности. О боги, не королю Сартара желаю я служить, не короне дроу, не темноэльфийскому трону – а ему, только ему, моему юному прекрасному принцу! Я хочу быть его слугой, его преданным вассалом, его рабом, если угодно, – лишь бы быть «его». Лишь бы иметь право называть его «своим».
Мой принц…
Если бы я мог, я подарил бы ему свою жизнь. Я выполнил бы любой его самый безумный приказ, я убивал бы ради него, я добыл бы для него все, чего он ни пожелал бы, я положил бы к его ногам небо и усыпал бы его дорогу звездами, я бы…
Боги, что мне сделать для тебя?! Что мне сделать, чтобы доказать свою любовь и хоть немного унять сжигающее меня изнутри яростное, дикое, бушующее пламя?
Мой принц, мой повелитель, мой владыка, мой сюзерен, мой господин, мой хозяин, мой властелин… мой король.
Все, все для тебя, весь мир, небо и все, что под ним, — все создано для тебя и принад-лежит тебе. И я – в том числе. Я твой – целиком и навечно. Один твой взгляд – и я сделаю что угодно, я сотрясу основы мира и переверну его с ног на голову – ради тебя…
Я подарю тебе все. Только – прикажи, мой принц.
Верно говорят, что в любви все мы одинаковы.
-
-
16.01.2011 в 20:40-
-
16.01.2011 в 20:46-
-
16.01.2011 в 21:17а ты можешь снести все части одного фика в кучу? или стоит сделать ссылки?
-
-
16.01.2011 в 21:25то есть - кучу? один пост? и какие ссылки?
-
-
17.01.2011 в 13:42-
-
17.01.2011 в 15:13