Глава 3
Автор: erinaco
читатьТоррен д’Орсвит, младший принц
Почему именно он должен проводить эти тренировки? Разве это не обязанность Триона и Оллеро? Ведь именно они всегда занимались охраной дворца, так с какой радости отец вдруг решил повесить эту обязанность?!
Торрен со злостью протопал по длинному коридору и ворвался в приёмную отца. Охрана нервно дёрнулась.
— Его Величество велели никого не впускать…
— Я принц тёмноэльфийского престола, — раздражённо бросил Торрен, надменно вскидывая брови; в этом, ему говорили, он был похож на старшего брата. — Попытаетесь меня остановить?
— Но там Королевский Советник…
— И что? Неужели меня может испугать вид Сирина в кабинете отца?
Торрен, не говоря больше ни слова, обогнул заступивших дорогу стражей и шагнул к высокой двойной двери.
Вторая дверь, ведущая непосредственно в королевский кабинет, была чуть приоткрыта; из щели доносились странные хлюпающие звуки.
Принц недоуменно покосился назад, на дверь, только что отгородившую его от стражников. Не могли же они не заметить, что Сирин вышел и в комнате кто-то другой? Но эти звуки…
Да нет, глупости какие-то. Просто он навоображал себе непонятно что. И всё же стоит аккуратненько проверить…
Торрен наклонился к щёлке и с любопытством осмотрел кабинет.
Отец сидел в кресле с высокой спинкой; его рубашка была расстёгнута, обнажая крепкий торс. А между бёдер…
Торрен сглотнул; возникло почти непреодолимое желание протереть глаза. Примерно одновременно с этим возникло другое — удостовериться, что это не игра воображения. Может, он подвергся магической атаке и теперь ему мерещится всякая чушь?..
Норрен скользнул рукой по склонённому затылку, зарываясь пальцами в серебряные волосы; погладил мужчину у своих ног по голове, как послушную собаку — и с тихим стоном кончил.
Мужчина отстранился; Торрен схватил ртом воздух и зажал себе рот, чтобы не закашляться: у ног отца на коленях стоял Сирин Ро’Шерр, и с пошловатой ухмылкой вытирал тыльной стороной руки губы.
…Советник застонал и изогнулся, его волосы серебристым плащом рассыпались по плечам. Торрен вздёрнул его за подбородок, заглядывая в затуманенные сиреневые глаза, нагнулся к губам…
И проснулся.
За окном серели холодные предутренние сумерки, кровать была мокрой, а у принца стоял не на шутку. Торрен выругался сквозь зубы: за последнюю неделю это был уже четвёртый раз, когда он просыпался в таком состоянии, и каждый раз во сне перед ним вместо привычных женских округлостей извивался Королевский Советник. Принцу эта ситуация активно не нравилась, позавчера он даже специально целый день тренировался, чтобы устать как можно сильнее, однако результатом было только небольшое облегчение утром, в том смысле, что всё закончилось чуть быстрее, чем обычно.
Торрен попытался как можно скорее справиться с восставшей плотью, после чего встал с кровати и с трудом оделся. Настроение было мрачное.
Совершенно очевидным являлся тот факт, что он нестерпимо хотел Советника, хотел с тех самых пор, как застал его на коленях в королевском кабинете, берущим у отца в рот… Вторым фактом, не вызывающим сомнений, была несомненная интрига между Сирином и королём. Причём, по всей видимости, Советник не сопротивлялся — значит, о насилии даже речь не идёт. А это всё наталкивало на весьма неутешительные выводы. Конкретно: Сирина ему было не видать, как собственных остроконечных ушей.
…День не задался с самого утра. Вначале Торрен не успел толком поесть — его вызвали на смотр войск; сразу после этого Трион нещадно гонял его на тренировке, вычурно называя свой садизм «повышением боевых навыков»…
К обеду в Сартар приехал Дариэль — чему принц обрадовался, однако и эта новость не обернулась ничем хорошим.
— Мне нужно с тобой поговорить.
Торрен подозрительно сощурился.
— Почему у меня такое нехорошее предчувствие? — сказал он, приглашая друга зайти в свою комнату. — Дариэль, это что-то серьёзное?
— Не то слово, — с тяжёлым вздохом кивнул светлый эльф. — И тебе, наверное, не понравится. Я только прошу выслушать меня до конца, не перебивая. Мне… сложно об этом говорить, так что я, скорее всего, и сам собьюсь…
Торрен нахмурился; раз Дариэль не может в открытую рассказать ему о чём-то, значит, пора паниковать.
— Хорошо, постараюсь не перебивать.
Он плюхнулся в кресло; эльф остановился перед ним, глядя со странным выражением тоски в светлых глазах.
— Видишь ли, дело в том, что… — Дариэль запнулся, моргнул, отводя глаза, — и вновь уставился на принца. — В общем, я влюбился.
— Правда? — Торрен поднял брови и улыбнулся. — И что тут такого страшного? Я уж подумал, умер кто-то…
— Торрен, — эльф посмотрел на него с упрёком.
Принц поднял ладони, признавая вину.
— Ладно, ладно, молчу.
— Этот человек не знает о том, что я его люблю, — вздохнув, продолжил Дариэль. — И я боюсь, что, если признаюсь, он меня видеть больше не захочет…
— Глупости, — фыркнул Торрен, пожимая плечами. — Ты же мечта любой девушки, Дариэль! Кто внушил тебе такую неуверенность в себе?
— Дело как раз в том, что это не девушка, — усмехнулся эльф.
Торрен открыл рот.
Закрыл рот. Подумал немного и снова открыл:
— У меня, вообще-то, аналогичная проблема, — протянул он, опуская глаза.
Теперь Дариэль растерялся.
— П… правда?
— Угу. И я тоже не могу ничего поделать… но это потому, что у этого человека уже есть любовник, — Торрен до хруста стиснул пальцы, пытаясь прогнать видение Сирина и своего отца, а вместе с ним — страстную дрожь в коленках. — А так я бы хоть попытался! И тебе тоже следует. Ну, признаться, то есть… — жарко закончил он.
Дариэль нахмурился.
— Нет, боюсь, теперь это необязательно, — он покачал головой и отвернулся.
— Это ещё почему? — удивился Торрен, на мгновение забывая о собственных проблемах.
— Потому что у моего уже есть тот, кто ему нравится.
— Ты сам их видел? — спросил Торрен, думая о своём: перед глазами вновь возникла сцена в кабинете.
— Нет. Он сам мне сказал. Только что, — зачем-то добавил Дариэль — и вдруг зажал себе рот рукой.
Принц непонимающе уставился на друга.
— Что значит «только что»? Это что, какой-то дроу? Ты поэтому и приехал в Сартар, да?
Дариэль мгновение размышлял, не отнимая пальцев ото рта.
— Да… поэтому и приехал, — наконец вяло подтвердил он.
Торрен ребячливо надулся.
— Ну вот! А я думал, ты ко мне приехал…
Эльф недоверчиво смотрел на принца, словно пытаясь решить для себя дилемму: правда глупый или только пытается таким казаться?
— Ты что, не понял? — Дариэль вздохнул, неверяще покачав головой. — Да это ты и есть, дубина!
— Кто я есть? — с пустым выражением переспросил Торрен.
— Тот, кого я люблю! — взорвался Дариэль. — Я тебя люблю! Понимаешь? Тебя! — эльф сделал шаг навстречу и сгрёб принца за шиворот. — Как можно быть таким слепым? Уже весь Сартар об этом болтает, мне Трион на пару с Оллеро проходу не дают, всё шуточки у них. Ещё и Сирин издевается при любом удобном случае, а ты до сих пор…
Дариэль задохнулся от возмущения и некоторое время только тяжело дышал.
— Дар…
Эльф выпустил воротник принца и сделал шаг назад.
— В общем, вот и всё, что я хотел сказать.
Торрен смотрел на захлопнувшуюся за другом дверь и пытался понять: а что это только что было?..
Принц уныло брёл по коридору. Уже было поздно, но спать не хотелось совершенно: к проблемам чисто сексуального характера неожиданно добавилось непонимание, широкой трещиной расколовшее их с Дариэлем дружбу.
Торрену всё никак не удавалось поговорить со светлым эльфом — а ведь с момента их объяснения прошло почти две недели! — и все их беседы ограничивались короткими ничего не значащими фразами. К тому же, Дариэль явно избегал встречаться с принцем, стараясь не оставаться наедине с ним больше, чем необходимо для произнесения «Сегодня чудесная погода… я пойду прогуляюсь» или даже официального «Разрешите откланяться».
Только вчера, поймав на очередном рауте глаза принца, он шепнул ему одними губами «Я люблю тебя» — и исчез, оставляя Торрена растерянного и огорчённого посреди толпы веселящихся придворных.
Оставалось только развести руками.
— К демонам! — раздражённо решил Торрен, резко меняя направление. — Ссора ссорой, но и спать когда-нибудь надо!
Принц завернул за угол.
И остановился, как вкопанный.
Прямо напротив него, у противоположной стены коридора, стоял Трион. Перед ним, упираясь в эту самую стену руками, был Сирин — полураздетый, тяжело дышащий, с широко разведёнными ногами.
— Трэш… — выдохнул Торрен и отпрыгнул в тень, широко распахнутыми глазами наблюдая за разворачивающимся действом.
Ну и везёт же ему на подглядывания…
Трион вытащил из Сирина пальцы и тут же, не давая ему опомниться, вошёл. Вернее даже, ворвался — Советник издал болезненный вздох, и прикусил губу — и больше ни звука не вырвалось из его горла.
Торрен сжал пальцами ноющий член; он не мог оторвать глаз от спины брата, от его яростно вжимающихся в Сирина ягодиц, от серебристых волос, спутанных с чёрными…
Сирин откинул голову, опираясь затылком на плечо Триона. Торрен увидел ухо, напряжённую скулу — Советник всё так же сжимал зубы, — прикрытые глаза с длинными дрожащими ресницами…
Он бросился бежать, не чуя под собой ног; глаза жгло, но они были сухими, всё тело пылало, как в лихорадке, и руки сводило судорогой при мысли, что он мог бы так же обнимать Сирина, если бы только сам был там, на месте Триона! Трэш, ну почему, почему не он… почему Сирин опять выбрал другого?!
— Торрен.
Принц резко затормозил, вскидывая голову.
— Дариэль?!
— Что произошло? — лицо эльфа на мгновение исказилось болью — но почти сразу прояснилось. — Ясно. Может… поговорим?
— Я люблю тебя.
— Дариэль, — принц нахмурился.
— Торрен, я знаю. Я… видел, как ты на него смотришь. И я видел, как на него смотрит Трион… Я всё понимаю.
Принц отвернулся, оставляя в поле видимости только пламенеющее ухо.
— Торрен, — совсем тихо добавил светлый эльф, — я согласен.
— На что ты согласен? — в голосе принца прозвучало искреннее недоумение.
— Я согласен быть его заменой.
Торрен виновато прикусил губу.
— Ты…
Дариэль пристально смотрел на него, хмуря тонкие светлые брови. Хмуря так, словно это приносило ему боль.
Торрен выдохнул, сжал зубы и, крутанувшись на каблуках, вылетел из комнаты.
Он бродил по замку; за окнами пылал кроваво-багровый закат. Дышать было трудно.
В голове мешались образы: напряжённо стискивающий зубы Сирин, вжимающийся в него брат, болезненно хмурящийся Дариэль… Картинки сливались, спутывались в один неясный мучительный клубок.
Торрен остановился, прислонился горящим лбом к холодному камню стены. В висках тяжело бухала кровь, движения казались медленными и вязкими. Ему безумно хотелось немедленно, сию минуту найти Советника, сжать в объятиях так, чтобы кости хрустнули, и целовать, целовать яростно, быстро, и чтобы он стонал…
Да, Торрен так хотел слышать его голос! С Трионом, в коридоре, Сирин сжимал зубы, чтобы их никто не услышал; с отцом в кабинете рот его был занят…
Торрен застонал; тело бросило в жар, в дрожь, колени предательски затряслись от нестерпимого желания, вспыхнувшего под веками яркими бликами заходящего солнца.
…В комнате царил полумрак; солнце село и из окна лилась серая, ещё не ставшая непроглядной ночь.
Дариэль сидел в кресле. Перед ним на столе темнела ополовиненная бутылка вина.
Торрен молча смотрел в затылок друга — не говоря ни слова, терпеливо дожидаясь, пока тот сам не заметит его присутствия. И ждал подтверждения в его глазах.
Дариэль медленно поднял голову, повернулся вполоборота; на светлые волосы упали первые лучи восходящей луны, посеребрив их неверным пепельным сиянием.
Сирин!..
Принц сорвался с места, налетая на светловолосого эльфа, сминая его собой, вжимая в едва не перевернувшееся кресло. Ему ответом был лишь протяжный низкий стон прямо в рот — и приоткрытые, готовые, ждущие губы.
Торрен скинул его с кресла, раздирая рубашку непокорными нервными пальцами, одним движением сдёргивая штаны, обнажая стройные бёдра. Он больше не мог терпеть — ни мгновения, только не теперь, только не сейчас, когда эльф под ним был так похож на…
— Сирин…
Имя вздохом слетело с губ прежде, чем принц смог себя остановить — и опять только растерянный, покорный стон в ответ.
— Сирин, Сирин, Сирин!
Торрен исступлённо рыдал, покрывая торопливыми поцелуями шею и плечи друга, быстро толкая свои пальцы внутрь — глубоко и больно.
— Молчи… молчи, — шептал он, зажимая эльфу рот рукой. — Не хочу слышать твой голос…
И яростно, грубо, бешено вбивался в Дариэля, словно хотел причинить ему ещё большую боль… запутывал пальцы в белых — нет, серебряных! серебряных в свете луны — волосах, дёргал их на себя, следя, как изгибается изящная белая шея, и чувствовал на своих щёках собственные солёные слёзы…
— Почему я должен молчать? — пробормотал Торрен, уткнувшись лицом в ладони, так что его едва было слышно. — Сирин спит с отцом, это очевидно по тому, какие шепотки расходятся в страже. И с Трионом… с Трионом он спит тоже, но зачем?! Неужели ему отца мало?..
— Почему бы тебе не поговорить с ним? — Дариэль горько улыбнулся. — Может быть, стоит его самого обо всём расспросить? Он расскажет, Советник не тот, кто станет умалчивать…
Торрен снял руки с лица.
— Ты правда так думаешь?
Дариэль его утешал. Утешал с таким видом, что сердце кровью обливалось. Но вчера… вчера во время охоты, немного отстав от остальных, он снова видел Сирина с братом, страстно целующимися рядом с гарр’краши, мирно пощипывающими травку. И от этого всё вокруг затянуло красным туманом, Дариэль едва успел удержать его, чтобы он не кинулся на брата с кулаками или мечом наголо…
С каждым днём становилось всё хуже. Сирин уже стал навязчивой идеей, его образ преследовал принца по пятам, ему мерещились волосы, глаза, чувственные губы…
Трэш!
У Торрена появилась новая привычка: уснуть он мог только в до конца вымотанном состоянии, а потому каждый вечер вызывал Триона на спарринговую дуэль. Страший принц уходил, даже не запыхавшись; Торрен едва успевал (а то и не успевал вовсе) добраться до кровати.
К Дариэлю он больше не прикоснулся и пальцем.
— Просто сделай это, и не мучайся, — не утерпел эльф, глядя, как его друг издевается над собой. — Уже весь двор видит, как ты на Сирина смотришь, да и он сам наверняка догадывается, он ведь не слепой… только мучает тебя. Ему это нравится… Да возьми ты его силой, в конце-то концов! Я ведь знаю, ты можешь соблазнить кого угодно. Он перед тобой не устоит. Заставь его умолять тебя, чтобы ты его отымел!
Торрен хлопнул раскрытой ладонью по щеке друга раньше, чем успел осознать своё действие, а Дариэль — отшатнуться. И они так и застыли друг напротив друга: принц с ещё поднятой рукой и его ближайший друг, даже больше, чем друг, с горящим на щеке отпечатком ладони.
— Дариэль…
Эльф коснулся пальцами щеки.
— Торрен. Ты должен хотя бы поговорить с Сирином.
Принц отвёл глаза.
— Прости…
— Ты спишь с моим отцом, — обличающее заявил Торрен.
Сирин мазнул по нему своим обычным презрительно-ехидным взглядом.
— И с моим братом, — продолжил обвинительную речь младший принц. — Не утруждайся объяснять, я всё видел…
— Да, Ваше Высочество, сплю, — скучающим тоном подтвердил Советник; никакой неловкости он, по всей видимости, не испытывал, да и оправдываться не собирался. — А вы… Хотите пополнить этот список?
Торрен сглотнул, окидывая взглядом стройную фигуру Советника.
— Хочу.
…Сирина не пришлось уговаривать — он сам набросился на принца. То едва успел сдавленно охнуть, прижатый Советником к креслу, с его коленом, фамильярно упирающимся в пах. Торрен мгновенно почувствовал жар, дурманящий голову, растекающийся от тех мест, к которым прикасался Сирин.
Советник чуть крепче сжал пальцы на его плечах, ухмыляясь совершенно хищной улыбкой.
— Ты хорошо подумал, Твоё Высочество? — уже без тени подчёркнуто-холодной вежливости спросил он, и Торрену его голос показался чем-то средним между рычанием и мурлыканьем. Словно к креслу его прижимала огромная кошка…
Торрен с трудом кивнул — и получил первый поцелуй. Нет, не в губы. Сирин присосался к его шее так сильно, будто хотел прокусить кожу принца.
Укус достался Торрену тоже, но чуть позже и гораздо ниже, под грудью — там, где лучше всего слышно стук сердца. Сирин на мгновение прижался ухом к месту укуса — словно так, с кровью, было слышно лучше. Когда он отстранился, в его волосах запутались несколько багровых капель.
Торрен вздрогнул; ему вдруг стало страшно. Способен ли Советник истерзать его до невменяемого состояния? Вполне. Это очень даже его стиль…
Но оттолкнуть Сирина не было сил — не теперь, когда он неожиданно ласково прокладывал дорожку поцелуев по животу; и тем более не сейчас, когда он впервые коснулся губ принца, невесомо, словно боясь спугнуть, легонько щекоча их даже не прикосновением — одним дыханием.
Торрен сам потянулся навстречу, не в силах больше терпеть. Ему хотелось попробовать губы Сирина; пусть даже он будет грубым, но только так хотелось чувствовать его тело рядом со своим, его кожу прикасающейся к своей, его руки на себе…
Советник тряхнул волосами, падающими на лоб — но принц не пустил, схватив их в кулак, притягивая к себе, ближе, хватая серебристые пряди губами, вдыхая их свежий, ледяной аромат.
Сирин пах зимой. Он словно был воплощением холода — и там, где он касался кожи принца, становилось легче, пустыня отступала — жадная, ненасытная, жаркая, поддавалась холодным тонким пальцам.
…Извивающийся под отцом или Трионом Сирин был прекрасен — с мокрой чёлкой, налипшей на лоб, с потемневшими от страсти глазами, с тонкой спиной, едва не ломающейся в экстазе.
Но ещё прекраснее был Сирин, яростно вбивающийся в Торрена, младшего принца тёмноэльфийского престола.
Торрен позволил ему всё: безжалостно тискать себя, оставлять синяки и багровые засосы, кусать, брать бешено, дико, позволил даже поставить себя на четвереньки… поза унизительная и не очень удобная — под конец колени отказали Торрену, и он рухнул лицом в подушки. Сирин добивал его уже так, схватив за чёрные пряди, заставляя выгибаться в пояснице немыслимой дугой, то тонко вскрикивая, то хрипя от наслаждения, от горячей дрожи, от задыхающихся стонов, от цветных искр перед глазами…
Пожалуй, даже если бы Советник предложил заковать его или связать, Торрен не отказался бы. Слишком уж сладкими были — потом, позже, после — его успокаивающие, извиняющиеся поцелуи, слишком нежными, ласковыми — обычно ледяные аметистовые глаза. За один такой взгляд, когда лёд в глазах его любовника таял, сменяясь робкой тёплой улыбкой, Торрен готов был вытерпеть даже пытки, не приносящие бешеного, яростного удовольствия.
И Сирин ни разу не разочаровал его. Кончив и дав кончить принцу, он неторопливо, долго, до изнеможения его ласкал, разглаживал ладонями кровоточащие укусы, осторожно, словно одно лишнее движение способно было убить, добавляя в прикосновения щепотку исцеляющей магии; тонкими пальцами неслышно проводя над кожей, словно боясь коснуться, так, что волоски становились дыбом; целуя — долго, нежно, страстно, так что Торрен едва не кончал от одних прикосновений его губ, выдыхая ему в рот его собственное имя, заставляя принца краснеть от новой накатывающей волны возбуждения…